«ТИ-ВИ» (Рассказы о телевидении) (Попов) - страница 35

— Все, — сказал Сергей Иванович, — забивает он нашего Шиняева!

Шиняев молчал, бледнел, шевелил губами.

— Что вы сказали? — наконец спросил он.

— Это в авиации у нас так называется, — объяснил Мосолков. — Летчик, летящий впереди, — ведущий, а за ним, в следующем самолете, — ведомый.

На экране была пауза.

— Георгий Иванович, — наконец сказал Шиняев, — расскажите, пожалуйста, о ваших последних испытаниях.

— С удовольствием, — ответил Мосолков, — только о каких именно? У меня ведь их было очень много. Не могли бы вы сказать конкретнее?

Шиняев что-то пробормотал.

Они вяло переговаривались еще минут пять, и оба заметно мучились.

Сергей Иванович крякнул.

— Не смотри, — сказал он. — Самый плохой ведущий тот, который не знает, о чем спрашивать.

Следующим в этом «Клубе интересных людей» выступал знаменитый гимнаст Гончаров.

Беседовал с ним Плужник.

Плужник совсем-совсем не походил на Шиняева. Взгляд у него был решительный, движения властные. Гончаров сидел рядом, сложив руки на коленях и потупя глаза. Видно, Плужник перед выступлением чем-то его сильно напугал. Здесь все шло гладко, как по нотам.

Скажите, — спрашивал Плужник, — вы, кажется, пятого июня уезжаете на соревнования в Цюрих?

— Да, — отвечал Гончаров, — я пятого июня уезжаю на соревнования в Цюрих.

— Это будут личные соревнования? — спрашивал Плужник.

— Да, — отвечал Гончаров, — это будут личные соревнования.

— И там, вероятно, будут разыгрываться бронзовые, серебряные и золотые медали чемпионов Европы?

— Да, — отвечал Гончаров, — там, вероятно, будут разыгрываться бронзовые, серебряные и золотые медали чемпионов Европы.

— Тот ведущий был слишком плохой, — сказал Сергей Иванович, — не знал, что спрашивать. А этот, наоборот, слишком хороший. Даже чересчур. Не только знает, что спрашивать, но и заранее знает, что ему ответят.

Последним выступал повар ресторана «Метрополь» Цыпленков. Он был маленький, но лицо у него было важное.

Беседу вел Баш.

— Ну, как дела, Николай Сергеевич? — спросил Баш.

— Да спасибо, все хорошо, — улыбаясь, сказал Цыпленков и в подтверждение своих слов развалился в кресле.

— Хочу я вас спросить, Николай Сергеевич, — не спеша начал Баш. Цыпленков сидел в кресле, улыбаясь, и, казалось, говорил: «Ну что ж, спрашивайте, спрашивайте, что там у вас».

— Вот мне приходилось слышать, — продолжал Баш, — что некоторые называют кулинарию, приготовление там обедов, ужинов, искусством. Я, извините, этого не понимаю. Вскипятил воду, бросил мясо, посолил и ешь! При чем здесь искусство, не понимаю. Ерунда, по-моему.