Якадзуно сделал еще один глоток. Коньяк был именно коньяком, а не самогоном, Якадзуно не мог поверить, что эту благородную субстанцию изготовляют обычной перегонкой. Они что, издеваются?
- Что, не веришь? - спросил Мин Го. - Никто не верит, и зря. Коза над этой формулой три года билась...
- Два, - перебил его пожилой седобородый араб, сидевший рядом с Мин Го и до этого момента сосредоточенно пялившийся в окно в безуспешной надежде увидеть что-нибудь интересное.
- Да иди ты, Ахмед! - огрызнулся Мин Го. - Тебя еще здесь не было, когда она первую партию сварила.
- Мне Родриго рассказывал.
- Ты его больше слушай! Между первым и вторым ураганом прошло три года, Коза начала с коньяком возиться сразу после первого урагана, а после второго мы квасили уже с тобой вместе. Родриго сам ничего не знает, только лапшу на уши вешает.
Ахмед пробурчал что-то нечленораздельное, отвернулся и снова уставился в окно.
- Коза - классный химик, - гордо заявил Дхану. - Ты не смотри, что она красавица, мозги у нее тоже варят. Как она к нам пришла, у нас сразу выработка вдвое поднялась, она какую-то бактерию синтезировала, которая осшин не только из листьев выделяет, а вообще из всего растения. Комбайн проходит, из задницы у него соломка высыпается, так эту соломку хоть курить можно, хоть суп на ней варить, и ничего не будет. Катализатор там какой-то... хрен поймет, короче. Коза еще грозится, что коньячную бактерию вырастит, прикинь, заливаешь в бак помои, а из крана коньяк течет и никакой перегонки не нужно.
- Да хватит тебе мозги пудрить, - буркнул Ахмед. - Из дерьма коньяк ни в жизнь не сделаешь.
- Уже и преувеличить нельзя, - огрызнулся Дхану. - Ну не из дерьма, а из растительной клетчатки, тоже дерьмо еще то. Этот вот коньяк сварен из лвухсылва.
- Лвухсылк, - автоматически поправил его Якадзуно. - Лвухсылв - это в именительном падеже. И вообще, этот кустарник правильно называется лвухсахемэ, лвухсылв - его корни.
- Ты что, по-ихнему разговариваешь? - восхитился Дхану. Круто!
- Да нет, я так, - засмущался Якадзуно, - немного понимаю, и все. Мы с Анатолием три недели у них жили, пока у него спина заживала, и еще потом, когда Ибрагим от лучевой болезни отходил.
- То-то я думаю, чего это он брови сбрил, - заметил Мин Го. - А он правда терминатор?
- Он говорит, что у него класс F. Он в первый день девятьсот рентген поймал и еще жив.
- Ни хрена себе! - воскликнул Дхану. - А в бою он как?
- Не знаю, я с ним не дрался. Но у Анатолия класс Е, а дерется он так, что против него вообще ничего не сделаешь, стоит себе смирно, а как попробуешь ударить, так сразу на земле оказываешься. А Ибрагим еще сильнее Анатолия.