— Никак нет, ваше высокопревосходительство, — у вас там десантный нож всажен, по самую рукоятку!
— А-а.
А после ядерного взрыва интересно им стало — смогут ли они возвестить Путь к Спасению в песчаную бурю, когда песок всюду проникает, даже в мозг? Сработает ли связь?
Основной принцип был у нас: умри, но связь сделай!
Не случайно над пультом у нас висел плакат с портретом рядового Пермитина и описанием его подвига: умирая, сжал зубами разорванный провод и восстановил связь. Ромка, наш главный насмешник, «взволнованно» спрашивал у Геныча: почему же тогда у рядового Пермитина на портрете провода изо рта не торчат? Геныч в ответ лишь катал по крутой своей морде желваки. Начальство! При нем такие разговоры были чреваты!
Единственное, что во время дежурства было можно: забраться на часок в тень, под вагон, и покемарить там на овечьей шкурке. На нее ни фаланга, ни каракурт не лезли — боялись овечьего запаха: овцы их хрумкают почем зря!
Наш конкретный вагончик был закреплен за каким-то определенным членом Политбюро, но за каким — пока тайна. И не раз, вглядываясь в их ровные лица на плакате, думал с волнением: который — мой? Хотелось бы поближе познакомиться уже сейчас! И спросить: а как остальным жить после Конца Света?
Кстати, все наши испытания на потенцию пока никак не влияли — неоднократно удавалось в этом убедиться. За горой поселок был, где бурлила веселая жизнь, хотя все там работали «в горе». Отличные девахи, высланные. В магазинах — товары за бесценок из всех стран, от голландских до китайских. Геныч однажды по пьянке лисью шубу купил до пят и в торжественных случаях ее надевал.
А после пустыни нас, чтобы проветриться, — на Сахалин. Проверить, дойдет ли Божий глас оттуда? Доходит, оказывается, но все же — не далековато ли страной руководить? И не скучновато ли будет? Единственная отдушина — на «вертушке» за продуктами на базу и, пока загружают все, кроссец по пересеченке до рыбозавода, к шкерщицам. Чтобы те были нежные красавицы — я бы не сказал.
Помню — сели в засолочном цехе. Два литра спирта, и мы двое с Генычем. Откровенный разговор. Закусь, нежнейшую кету, прямо из бочек берем.
И — простор перед нами до самой Америки! На берег штормом баржа выкинута, и интересный получился эффект: с подветренной стороны затишье, солнцепек, загорают люди, а с наветренной стороны — ветер, лед!
— Скажи, — захмелев, Геныча спрашиваю. — Зачем все это?
Конечно, мы с ним оба из знаменитой флюговой шпаны, что славится своей спаянностью, — против нас ни литовская, ни нейшлотская не шла. С другой стороны: школу с медалью закончил, три курса в Институте связи отлично шел... и вдруг — явился Геныч, как бы на побывку, и сказал, что мы должны грабануть ларек!