И вся Земля — небольшая.
...Я задыхаюсь. Чувствую, что на мое лицо натянута горячая влажная маска. Из последних сил поворачиваю голову, маска с чмоканьем отлипает... я втягиваю воздух. Пахучий, больничный! Открываю глаза. Надо мной тяжелое, пористое, но умиленное лицо Зайчика. Из переполненных его глаз катятся слезы. Его большой влажный рот еще полуоткрыт после поцелуя и прерывисто дышит. Да и я сам после поцелуя тяжело дышу. Надо же, какие страсти в больнице! На лоб мне капает его горячая слеза и прожигает меня насквозь, до самого сердца. Оценил все-таки!
Чувствую, что и мои собственные слезы пробивают горячие, извилистые, щиплющие дорожки по моим щекам. Всхлипнув, я поднимаю голову, вижу белую просторную палату, за окном среди упругих зеленых листьев — цветок магнолии, похожий на разрезанное крутое яйцо. Все-таки не пропадает добро!
Но, оказывается, не пропадает и зло! Всех, кто хотел упечь Зайчика на «электрический унитаз», Зайчик сам упек!
Сажать не стал, а тем более расстреливать — не те времена.
Просто подарил всех заговорщиков Мбахву во время его дружеского визита сюда: Геныча — в охрану, Ромку — личным хирургом... Грунина — военным консультантом!
Ну, просто царские подарки! От подарков не принято отказываться, а тем более — когда-либо их возвращать. Не уверен, правда, что подарки так уж понравились самому царю. Особенно — Грунин, который жить не может, чтобы не затеять переворот!
А где Нелли? От страха буквально холодею. Конечно, я и не надеялся, что она меня посетит, но почему-то я даже и не чувствую, что она здесь.
— А... где?..
— ..........!
В царском гареме!
Решив, что я окреп уже достаточно, раз выдерживаю подобные известия, мне передают и последние слова Геныча: обещал прислать мне весточку в виде пули!
За что?
Окончательно выздоровев, я понимаю, за что. Карьера моя делает бешеный скачок! Теперь я занимаю место Геныча на дне лимузина. Теперь я — Трон Генсека!
Может — для теперешней моей головы это самое то: удерживать его зад на крутых поворотах? После контузии не шибко стал соображать!
Порой сквозь пуговичную дырочку в его плаще вижу Колизей или там Нотр-Дам... Ни фига особенного!
Геныч на этом месте взбунтовался. Но я терплю: следующий «седок» может быть потяжелее!
И все было бы терпимо. Если бы не!..
Не мелькнул знакомый пыльный пейзаж! Холмы, баобабы. Вот уж не представлял раньше, что эта картина будет так душу рвать!
На ступени дворца выходит Мбахву. Как-то он раздался, потяжелел. Его ноша тоже нелегкая — взять тот же поцелуй с Зайчиком!
Душно. Окна в офицерской столовой затянуты металлической сеткой — как бы от мух. На самом деле — от людей: местное население стоит у окон и жадно смотрит, как мы едим.