— Ты, говорят, шале купил? — Геныч хмуро спрашивает.
— Смотри!
— Рухнуть есть где?
— Найдем!
Таксист, недовольный, уехал. А Геныч действительно рухнул.
На следующий день была пыльная, скучная суббота. Покидали в автоприцеп гулкие бидоны, поехали на реку за водой. Геныч долго удивлялся моей жизни, потом сказал:
— Ну ты, Санчо, даешь! Пыль! Слепни! Глухомань! Кладбище! Только такой толстокожий, как ты, здесь может жить!
Всегда бесчувственным меня считал. Он — чувственный!
Привезли, естественно, не только воду. Тут и пошел душевный разговор.
Про то, как в Африке на пули напоролся, я рассказал.
— И ты мог подумать, что это я?! — Геныч вспылил. — Что я могу своего друга... — Вскочил, забегал по избе. — Видеть тебя действительно не хотел. Специально в горы уехал! Но чтобы...
— Ну, извини.
— Надо же — с негром перепутал! — все повторял.
Чтобы Геныча успокоить, раз пять гонял машину в лабаз за новыми порциями. Все казалось, этого-то хватит?! Но не хватало!
— Ты мог подумать, что я могу?! — Снова поехало. — В друга стрелять!..
— Ну... один-то раз было... вроде бы... — не выдержал я.
— Когда?! — Геныч взвился.
— Ну... на Троне Генсека...
— ...Ты мог подумать?! Эта сука бешеная в тебя палила! Еле потом обезоружил ее! Как гремучая змея — всех ненавидит!.. Кстати, тут видел ее!
— Где?
— На станции — где же еще? На поезд садилась! Вся расфуфыренная — не узнает! Спросил, как к тебе проехать, и не ответила!
— Так она ж и не знает! — радостно вскричал я.
— Да... — Геныч презрительно на меня поглядел. — Она тебя таких подлянок накидала...
— Когда?!
— А ты все к ней неровно дышишь!
— Погоди.
Выскочил в темные сени и там бешеный танец сплясал: все-таки никто на этом свете так ее не чувствует, как я!
Потом снова на станцию помчался... видимо, за выпивкой? Или зачем?
Душа как-то летела впереди машины, мысли все были о Ней... опомнился вдруг над самым обрывом, вдарил по тормозам. Тело удержал на самом краю, а душа от страха улетела. Высота... простор... далекое сипенье флейты... Приближается...
Стоп! Мне туда не надо! Она — здесь!
С высоты вижу лучики: такие же пьяницы, как я, едут в Плодовое за вином. Рывком возвращаюсь. Понимаю, что снова на земле, потому что слышу, как забытая бутылка, скатившись с заднего сиденья, разбилась и теперь, булькая, льется.
Фу!
Потом услышал, как тихо камешки струятся с обрыва из-под колеса. Медленно, осторожно попятился, развернулся... Во! На краю ходим!
На бешеной скорости ворвался в Плодовое. Встречный грузовик мне фарами помигал: мол, сбавь скоростянку! Засада! ГАИ!
Дикое ликование охватило меня. Жизнь идет!