Запросто!
Для конспирации мне даже и жилья не дали, чтобы не заподозрил никто, как меня ценит начальство.
Ночевал в каюте на лодке, а в свободное время с моим новым другом Колей-Толей ездили на моем ржавом «москвиче», у него же и купленном, по пыльным проселкам, искали жилье.
Много повидал я развалюх, да и почти целых домов, но, в основном, в деревнях, где жизнь была убогая, но сердитая... еще и тут мне справедливость наводить?
Коля-Толя куражился:
— Ты шале, что ли, хочешь найти?
Ехали из одной деревни в другую — и вдруг за кустами мелькнул длинный деревянный дом с заколоченными ржавым железом окнами.
Сердце екнуло: то! Не скажу, чтобы радостное было чувство, скорее — наоборот... Тишина. Зной. Мухи бубнят. Паутина светится на кладбищенских крестах.
— Выходим.
Бывший дом попа, как Коля-Толя объяснил. Поп сбежал отсюда лет десять назад — и не по политическим там мотивам, а просто семья не захотела здесь жить... И епархия почему-то отказалась от этой церкви. Уже полуразрушенная — в глубине, в зарослях, краснеет кирпичом. Вокруг нее — витые чугунные кресты в крапиве. Ближе к дому сменяются современными — деревянными, простыми, обходят дом с флангов. Тишина. Зной.
Здесь!
Что — здесь?
...С сельсоветом по поводу дома не возникло проблем...
Однако часто не приходилось там бывать: проклятая работа — заказ Щ-427, «Нырок». Замаскированная под обычный шельфоразведчик. Но обладающая одним неожиданным свойством: умением нырять на шестьсот метров. И «рогом», которым берет пробы грунта, нечаянно зацепляться за трансатлантический корабль. Любопытно все же: о чем они там говорят?
Все просто вроде бы, если не считать, что прошлая, Щ-426, зацепилась «рогом» за кабель, да так и не отцепилась. А вклиниваться в разговоры по кабелю, просить помощи — нет такого приказа.
Обычной лодке проще: выкинул на кабеле радиобуй, и пошел через спутник на гигагерцах! А с шестисот метров не выкинешь!
Так и задохнулись!
Какую же связь им поставить? Нет такой связи!
Ночью, вернувшись, сидел на крыльце, смотрел на темную долину, волнами спускающуюся к далекому поселку Плодовому. Вдруг оттуда замаячил зеленый огонек и, то исчезая, то появляясь, стал вроде бы ко мне приближаться.
Печень екнула... Кто бы это ко мне?
Она?
Кто-то круто едет — таксисту велел не мелочиться, счетчик не включать, и видно — из города едет: у нас тут нет такси...
Она?
Вывернув из-за последнего бугра, такси осветило фарами дом...
Геныч!
Геныч пожаловал!
После крушения Последнего Оплота Социализма — все сюда! Ромка тут уже давно, хирургом.
Обнялись с Генычем.