Потом на его «резинке» выплыли на середину озера — по берегам уже сумрак, а гладь сияет!
Ромка огляделся, счастливо сощурился.
— Ну, как ты думаешь? Вроде перезимовали?
Ясное дело, он не просто зиму имел в виду, а как бы тяжелое время!
— Надеюсь, надеюсь!
Ромка выдернул пестрого окунечка, отцепил!
Вдруг видим — к нам красная кастрюля, дымясь супом, плывет на доске. Нелли не забыла про нас!
Стало темнеть и на озере. Ромка вдруг говорит:
— Кстати, что ты затемнился-то так: ничего не рассказываешь мне, чем занимаешься. Что, этих уж очень полюбил, с ними теперь? Мог бы хоть что-то рассказать другу!
Та-ак! Так вот какая «книга на обмен» интересует его! Книга, которую сразу после работы я кладу в сейф, запечатываю, а ключ сдаю. И, выходя за КП, стараюсь забыть, что в ней написано. Так вот какая книга! Ясно, для чего и рыбалка эта!
Интересно — по его «заданию» кастрюля приплыла?
А Нелли — тоже по его?..
Тут, к счастью, пошел дикий клев — и рассеял черные мысли!
— Вот! Чисти! — бросил ей королевских окуньков.
Даже не посмотрела!
Сидит, сложив свои ноги, на тахте и смотрит телевизор — с крышей из меркурина отлично стало видно! Каналов уже в телеке не хватает — куча запретных станций: С-н-н, НТЛ... на экране какой-то африканский колдун (за свое пребывание в Африке полно таких повидал) прибыл в Шотландию. Его Дух ему сообщил, что где-то здесь череп его предка, великого колдуна. Приплясывая, какой-то метлой помахивая, по дорогам Шотландии идет: длинный, ногастый, с приплюснутым лицом, и целым лесом тугих косичек.
— О! Это же ты! — Нелли говорю.
Серьезно отвечает:
— Может быть!
Уже шептала мне в прошедшие ночи о борении в бездне высших сил — мужского вихря Янь с женским Инь. Янь настойчиво входил в Инь, Инь яростно отвечала — и снова поехало: на всю ночь!
Временами я, полностью уже себя забыв, слыша лишь ее шепот, ползал по болотам, ловил водяных крыс, приползал к ней, и тут же сдирали шкуры, тут же набрасывались друг на друга!
Утро вообще наступит когда-то? Все длится ночь — и снова: крик раненой оленихи несется над озером!
И — трусливая мысль во время полета где-то под потолком:
«Что же это она делает? Рассекретит же базу!»
И снова — крик.
И снова шаманила, нашептывала о непонятном, но знакомом откуда-то: символизм человеческого тела, рыбий символ Христа, кабала, космогония, дерево Исирот!
Еле вырвался на любимую работу из этой кабалы!
Вхожу в проходную. Геныч мрачно кивает в сторону — пройди, надо поговорить. Сам же я в охрану и устроил его — вот он и «охраняет» теперь!
Сели на железные стулья.