Не сумев привести себя в порядок, кукла огорченно сникла. И не пошевелилась даже тогда, когда я встал, открыл ящик стола и, достав оттуда перевязанный бечевкой небольшой сверток, положил рядом с ней на подоконник.
— Ысь? — непонимающе вскинулась она, когда я толкнул пальцем в твердое брюшко. Надо сказать, за последние дни Мелочь слегка округлилась и стала чуть меньше походить на скелет. В области суставов отчетливее проступили связки и сухожилия. Основания человеческих ладоней, служивших ей туловищем, окончательно срослись. Верхняя пара лап почти перестала касаться земли, обзавелась пока еще короткими, но уже функциональными пальцами. А нижние лапы изогнулись еще больше, приобрели способность пружинить во время бега, а на подушечках последних фаланг появились наросты, подозрительно похожие на шипы. Или же когти?
Когда я указал Мелочи на сверток, она растерялась, как ребенок, которому впервые в жизни что-то подарили. Сперва долго смотрела на меня, потом — на сверток. И только когда поняла, что я не шучу, протянула к нему лапу. После чего медленно-медленно, будто все еще сомневалась, подцепила кончиком пальца завязанную бантиком бечевку.
Терпеливо дождавшись, когда ее неуклюжие руки начнут разворачивать сверток, я отошел обратно к столу и вернулся к работе. А через некоторое время услышал за спиной прерывистый вздох, за которым последовало потрясенное молчание.
— Артс?! — неверяще прошептала кукла, когда добралась до содержимого свертка.
— Это твое, — подтвердил я, не оборачиваясь. После этого последовала еще одна долгая пауза, а затем — торопливое шуршание.
Не удержавшись, я все-таки покосился за спину, но сбросившая с себя грязную тряпку Мелочь предусмотрительно отвернулась. И все, что мне удалось увидеть, это маленькая, сморщенная, похожая на обгоревшую в огне, жутковато перекрученную сливу голова. И такой же уродливый, покрытый бородавками затылок.
Зачем ее создали такой страшненькой, было решительно непонятно. Однако свое уродство кукла прекрасно осознавала, более того — переживала по этому поводу и прилагала массу усилий, чтобы хоть как-то его скрыть.
Наверное, я совершил глупость, заглянув на днях в лавку кукольника и сделав у него крайне необычный заказ. Однако сейчас, глядя, как сопящая от усердия Мелочь пытается натянуть на себя сшитую из черной кожи маску, я с удивлением понял — нет, не глупость. После чего протянул к подоконнику руку и, ухватив слишком тесную маску за край, с усилием ее дернул.
Мелочь испуганно замерла, но кукольник и впрямь оказался мастером. Основываясь лишь на приблизительных размерах, он сшил на редкость удачный заказ, потому что маска села на Мелочь как влитая. И когда кукла неуверенно развернулась, я только усмехнулся, обнаружив перед собой не растрепанный кошмарик, а очень даже представительное чудовище с тщательно прорисованными, кажущимися почти живыми глазами, удивленно раскрытым ртом и роскошной шевелюрой, созданной из блестящего конского волоса.