— Я хотел бы на него взглянуть, — после короткого раздумья признался я, заставив шефа понимающе хмыкнуть. После чего Корн поднялся из-за стола и, бросив извиняющийся взгляд на коллег, сказал:
— Идем.
Пока мы спускались в подземные казематы, чьи размеры никак не соответствовали реальным габаритам здания Управления, я напряженно размышлял. Не было ни малейших сомнений, что очень скоро люди Эрроуза доберутся до Вестинок и обнаружат, что неподалеку от кладбища пространство выглядит так, словно там недавно случилось пришествие армии демонов.
Нет, я, конечно, недавно туда наведался и почистил его с помощью взятых из схрона артефактов, так что изменение магического фона внимания сыскарей не привлечет. Трупы я сжег, овраг наполовину засыпал, устроив там небольшой обвал. Но поломанные деревья, вспаханное на неимоверную глубину поле на темной стороне было не спрятать при всем желании. И если люди Эрроуза туда доберутся, у них появится много вопросов, догадок и очень много утомительно-нудной работы.
За свои следы я, правда, не волновался — их и раньше-то было нелегко найти, а теперь, когда доспех полностью скрывал мою ауру, уличить меня в устроенном там бардаке невозможно. Единственное, что могло меня связать с тем местом и безумием Шоттика, это сам Шоттик. Так что не стоило удивляться, что мне захотелось на него взглянуть.
Спустившись на четвертый уровень подземелий и свернув в коридор, за которым начинались камеры для временного содержания заключенных, я поневоле вспомнил тот день, когда попал сюда в первый раз.
С того дня мрачные коридоры слегка облагородили. С каменных стен исчезла плесень и влажные потеки, замусоренный пол вычистили и аккуратно выложили плиткой, на потолке через равные промежутки теперь исправно горели магические светильники, а на дверях камер поставили звукоизолирующие заклятия. Так, чтобы ни криков, ни стонов, ни плача оттуда не было слышно.
Проходя мимо камеры под номером сорок четыре, я невольно замедлил шаг, но новенькая железная дверь с красиво выдавленным в металле номером ничуть не походила на то ржавое чудовище, что так врезалось мне в память. Узкая клетка четыре на пять шагов, минимум удобств, железная койка в углу, намертво прикрученная к полу… холодная, конечно, как и все помещения в этом коридоре. Но все же не такая промозглая, как камера в подземелье городской ратуши, где я дожидался окончания суда и откуда впервые шагнул на темную сторону.
— Нам сюда, — сообщил Корн, подходя к следующей камере.
Я мысленно хмыкнул и, проследив, как шеф прикладывает к небольшому окошку на стене правую ладонь, подумал, что за последнее время здесь очень многое изменилось. И возможно, что даже к лучшему.