— Мередит, ты же не хочешь, чтобы я останавливался.
Мое имя из его уст снова успокоило страх, но, по его словам, я не хотела, чтобы он перестал касаться меня. Я знала свой собственный разум, мне не хотелось, чтобы он когда-либо снова до меня дотронулся.
Я вспомнила, как пришла в себя, и он был на мне. Помнила его на себе обнаженного и ненавидела его.
— Ты так сильно и так часто обижал меня, Таранис. Твои чары не работают, потому что я все еще помню, как сильно ненавижу тебя, помню, что ты со мной сотворил.
Его вес вдруг стал ощутимее, он так сильно вжимал меня в ковер, что я ощущала камни под ним. От нахлынувшего страха похолодела кожа.
— Ты ничего не прощаешь, Мередит, и помнишь только плохое?
— А какие хорошие воспоминания у меня должны быть о тебе, дядя Таранис?
— Мередит, Мередит, услышь меня, почувствуй меня и пойми, что я люблю тебя.
Даже когда он вжимал меня в пол всем своим весом, а от страха я снова начала задыхаться, это неестественное спокойствие снова стало одолевать меня. Это была магия, это не было реальным!
— Так ты соблазнял их всех, Таранис, уловками и ложью? Так ты не великий любовник, а просто великий лжец?
Он стянул мои руки вокруг моей талии, пока мне не показалось, что он вот-вот сломает их, а затем протолкнул колено между моих бедер, и остался лишь страх. От ужаса я не могла думать, пока он устраивался между моими ногами.
— Хватит!
Он близко склонился лицом ко мне, голос от гнева звучал неприятно.
— Отродье Теней уже мертв. Его слуа больше не охотятся и не защищают тебя, Мередит. Твой Мрак и фальшивый Повелитель Бурь скоро будут мертвы, а остальных твоих так называемых женихов я не боюсь.
Я поняла, что он говорил о Дойле, но не сразу осознала, что третьей смертью будет гибель Мистраля. Мне вдруг стало не так страшно, потому что ярость отбросила страх.
— Это ты убил Шолто. Ты приказал это сделать.
— Он привел свою дикую охоту в самое сердце моего ситхена. Я просто не мог допустить, чтобы это повторилось, Мередит.
— Хватит повторять мое имя! — закричала я, держась за свой гнев, потому что даже сейчас, когда он назвал мое имя, я ощутила навязчивое желание сдаться ему, поверить ему. Но он прижал меня к полу, придавив своим весом, и благодаря этому я не поверила в его любовь ко мне.
— Всего лишь поцелуй, Мередит, и ты насладишься остальным, это я тебе обещаю.
Я не поворачивалась к нему лицом.
— Просто поцелуй или поцелуй по доброй воле, дядя?
— Не называй меня так.
— Ты мой дядя. Брат моего деда. И ты этого никак не изменишь.
— Я никогда не вел себя с тобой как дядя, Мередит.