— Вот, возьмите, — сказала она на хаомийском без следа акцента.
Чистые руки и обувь, умытое лицо, умный взгляд — пожалуй, с ней можно иметь дело.
— Идем, — сказал Дерек и обратился к остальным: — Ждите. И без воплей и мусора, а то собак спущу.
Угроза подействовала. Ортодоксы чинно сели прямо на мостовую, словно экзотические птицы. Хорошо, что они боятся собак и считают их нечистыми животными, — есть чем припугнуть.
Собаки, кстати, придерживаются такого же мнения.
— Как тебя зовут? — бросил Дерек через плечо.
Девушка белозубо улыбнулась и ответила:
— Лалэ. Лейла, по-вашему.
— Зачем офицера-то обнесла, дура? — поинтересовался он.
Ограбленный Гресян, замотавший мокрую голову какими-то лоскутами, топтался в коридоре, поджидая начальника. Увидев Лейлу, он шарахнулся в сторону и вскрикнул:
— Вот! Это она! Давай, говорит, погадаю, всю правду скажу! Возьми золотое, заверни в бумажное!
Дерек протянул ему кошелек, рыжий просиял и показал девушке кулак. Та и бровью не повела: угрозы Гресяна не могли ее напугать.
— Не ограбила, пан-гхадажё, — миролюбиво ответила Лейла, входя вслед за Дереком в кабинет. — Кого и когда ограбили ортодоксы? Воровство — великий грех, а мы потому и кочевой народ, что убегаем от всякого греха. Сам отдал, по доброте своей и во славу Господа, сирым и убогим.
Идиоты эти ортодоксы, что с них взять. Подрезать бумажник у офицера полиции прямо перед участком — это уже какая-то особенная глупость. Редкая.
— Что вам дома-то не сидится в такую погоду? — поинтересовался Дерек, усаживаясь за стол. Кто-то из помощников подсуетился, уже приготовил целый кофейник горячего сладкого кофе.
— Слух прокатился, пан-гхадажё, — промолвила Лейла, косясь на кофейник, — что в город приехала говорящая с мертвыми. Мы пришли просить ее пойти с нами в табор. Она ведь ваша? Отпустите ее к нам, она будет наша.
Дерек, конечно, слышал о бескрайней наглости ортодоксов, но чтоб вот так заявиться всем табором и просить мужа отпустить законную жену неведомо куда — это уже не наглость, это как-то иначе называется.
— Совсем, что ли, берега попутали? — Сейчас было не грех и нагрубить. — С чего вы решили, что я ее отдам? — Дерек продемонстрировал Лейле правую руку с простеньким серебряным колечком. — Жену законную, любимую. Отпущу в табор. Уже бегу, уже в пути.
Колечко было его трофеем десятилетней давности, принадлежало покойной артефакторше Анне Кло, но Лейла об этом конечно же не знала.
— Как не отпустить, пан-гхадажё? — развела руками девушка. — Ты же хочешь, чтоб в городе мир был, покой был? Чтоб упыря поймали?