– Так и я о том же, – перебил его Бунша. – Только никто Клишину не поверил. Тогда он уговорил одного инвалида, одноногого и однорукого – на лесопилке «укоротили» – и отвел калеку в Цитадель. Через неделю вернулись оба – у каждого по две руки, по две ноги, а Клишин еще и от алкоголизма вылечился. Поверили им… Неделю спустя Клишина нашли мертвым. Пытали его и паяльником, и… Большой был набор инструментов. Вот и все. А калека бывший сбежал, в лес ушел. Вот с тех пор все ту Цитадель ищут, а найти не могут. И с самолета искали, и так, да все без толку.
Я задумчиво кивал, стараясь не глядеть в огонь. А то потом, когда в темноту глянешь, не увидишь ничего. И никого.
Рассказ про Цитадель был занимателен, вот только я опять не поверил Кузьмичу. Финтил он чего-то.
Уж коли «совки» тут больше полувека обретаются, стало быть, разведали все вокруг, и уж что-что, а «циклопическое сооружение» точно не пропустили бы. И я сделал еще одну зарубочку на памяти.
Неторопливый разговор у огонька расслаблял, и не только меня. Трое гвардейцев за соседним костром тоже утратили бдительность.
И когда над пустыми ящиками вздыбилась кошмарная тень, их осталось двое. Тень мгновенно изогнулась, материализуясь в пляшущем свете. Больше всего явившаяся из мрака тварь напоминала оборотня из ужастиков – могучее чешуйчатое тело, когтистые лапы, зубастая пасть, жуткие буркала.
– Упырь! – заорали у дальнего костра.
А упырь уже выбрал жертву – ляскнув пастью, он перекусил шею гвардейцу, сидевшему спиной к нему, и чихать он хотел на огонь. А вот товарищи погибшего сплоховали – отложили автоматы в сторонку, чтобы не мешали поглощать сухпай. Сидели, придурки, раскидав свой рацион, и шарили руками по синей пыли.
А я уже был на ногах, какой-то рефлекс во мне сработал, что ли. В два скачка я оказался около «калашей», упал на колено, хватая и вздергивая ствол. Короткая очередь в морду упырю отбросила тварь в темноту.
Перекинув еще один автомат икавшему охраннику, я обежал костер и добил шевелившегося «вурдалака».
Икавший как сидел, так, сидя, и открыл огонь в темноту.
– Чего ты патроны тратишь? – заорал я на него. – По видимой цели стреляй!
– Пуга – ик! – нуть, – прояснил он свою тактику.
– Лучше посвети!
Икавший послушался и схватил фонарь. Прыгающий луч обежал «огрызки» стены, глыбы, каменное крошево. Никого.
Лишь тогда я склонился над пострадавшим. Шея разорвана, но крови из артерии пролилось подозрительно мало – видать, не зря пристреленную мной зверюгу упырем назвали. Хлебнул, скотина, кровушки.
Кобура на поясе у мертвого охранника была расстегнута, а пистолет рядом валялся. Выпал, видать.