– …А хищные помидоры напали на лучок, – подхватил Кузьмич, – но петрушка натравила на них огурцы, и они друг друга покрошили в салат!
Бригада засмеялась, а тут и вахтовка тронулась.
Я сразу же прижался к окошку – хоть что-то новое увижу!
Правда, поначалу никакой новизны не заметил – машина шла широким проходом, то между стен с редкими проемами, то их сменяли могучие пилоны, как на станции метро.
Зато здорово посветлело – моховища работали на совесть, а среди колонн или в провалах стен хватало вьющихся растений, фосфоресцировавших в темноте, – словно какую лиану облепили скопища светлячков или крошечные лампочки, как на елочных гирляндах. И что-то шмыгало в отдалении, прячась в зыбкой тени, или мне это только показалось?
Машина свернула и выехала на пандус, вознесший нас на пару горизонтов вверх, в стрежневой коридор, широкий, как проспект. От него часто отходили поперечные проходы, и в них тоже что-то шастало.
«НефАЗ» неожиданно затормозил, и в свете фар промелькнуло что-то живое, мокрое и блестящее, размером с собаку, но больше смахивавшее на рептилию, хвостатую, со скрюченными лапами. Мерзкое создание вовсе не собиралось удирать – резко подпрыгнув, тварь бросилась на грузовик, распахивая зубастую пасть, – сверкнули ряды острейших зубов, похожих на стеклянные иглы.
Водитель был опытный, сразу газанул, и вахтовка сбила бестию в прыжке, ударив бампером. Правое колесо слегка подпрыгнуло, и машина покатила дальше.
– Они охотиться… как тэто… стая, – сказал Тука.
– Там еще! – завопил Эдик. – Вон, видите?
Я видел. Вдоль стены скакали такие же зубастики, то и дело оборачиваясь к машине и ляская пастями. Похоже, что они охотились на «НефАЗ».
Тут нас спасло появление еще одного существа, похожего на гигантского моллюска или слизня, медленно сползавшего по гладкой стене. Попав в свет фар, моллюск рефлекторно свернулся в клубок и шлепнулся вниз – как раз под ноги нашим преследователям. Зубастики налетели на слизня по инерции, смешались и начали рвать его на куски, жадно заглатывая трепещущую плоть.
– Вкусный, тока горький, – прокомментировал Тука. – Надо варить, долго-долго.
А самые умные из зубастых даже не стали бросаться в погоню за твердым и невкусным грузовиком – они пировали позади, терзая своего сбитого собрата. Их ожесточенное копошение было хорошо видно, а порой доносился противный визг.
– Приветливые тут места, – сказал я, – тихие и спокойные. Курорт!
И тут что-то мелко забарабанило по крыше.
– Не может быть! – удивился Эдик. – Дождь!
– В ТБ?
Но в свете фар сверкали тонкие струи воды и частая капель. С шумом подняв брызги из глубокой лужи, вахтовка одолела еще один пандус, и мы выехали на обширную площадь, уставленную как попало громадными емкостями, малость оплывшими, словно подтаявшими или оплавленными, больше всего имевшими сходство с бочками.