Конечно, против зверья или дикарей такое укрепление выстоит, но вот для буффалодона здешняя «крепостная стена» – хлипкая оградка. Да и бандоса с РПГ она не остановит.
Вся надежда на часового, что должен днем и ночью стоять в дозоре на верху наблюдательной вышки, чья конструкция поднималась над главным зданием фермы.
Народу тут было немного, человек десять от силы, но все с огнестрелами. Прибытие каравана вызвало немалое оживление. Все машины просто не помещались во внутреннем дворе, и их оставили во внешнем.
Конец пути.
Саул вразвалочку направился к воротам, и его выбежала встречать дочка – грудастая деваха, очень даже не хрупкая. Фермер, завидев ее, мигом заулыбался, а та налетела и чуть не сшибла батю. Отцовская порода.
Вместе с вернувшимися народу хватало, так что обедать всей ораве накрыли во дворе, за длинным столом под навесом.
В меню было жаркое из маха с каким-то местным гарниром, похожим на мокрую вату. Вкусом он напоминал тот же ватин, но подлива придавала гарниру смачности.
Как потом оказалось, «вата» была разновидностью местного планктона. Его добывали на берегу океана во время отлива. Конечно, вкусняшкой «вату» не назовешь, зато о-очень питательна.
Почивать и пищеварить после обеда нам не дали, сразу повели на плантацию. Фармбои толкали перед собой ручные тележки с пилами, топорами, лопатами и прочим шанцевым инструментом, а «стража» с бригадирами шла в конвое, охраняя работничков.
Деляны с ровными рядами махов были светлыми и чистыми, как дачный сад. Мясные деревья были невысокими и не шибко раскидистыми – все для блага человека, все во имя человека.
Природа подобный вид точно не создавала.
– Пришли, – бодро сказал Саул и указал нам верный путь. Верный путь лежал в дебри.
– Это бывшая топь, мы ее осушили, а болотные древолисты сохнут очень быстро. Да и не прочные они. Саня, испробуй.
Я ухватился за топор и приблизился к здоровенному дереву в два обхвата. Размахнулся, как следует, и рубанул – лезвие ушло в древесину по самый обух.
– Ого!
– А я что говорил! – гордо сказал фермер. – Надо его по кругу подрубить, тогда древолист сам рухнет. Внутри он пустой, чем-то вроде поролона набит.
Через полчаса я свалил громадный древолист и оставил его сохнуть. Пень корчевать – это я троице Губошлепа поручил.
Так мы и вкалывали до самого заката – обрубали лианы, валили деревья то с волосатой, шерстистой корой, то с чешуйчатой; сжигали древолисты, заготовленные с прошлой недели; корчевали пни, копали ямы, возили в тележках навоз с брошенного лежбища местных травоядных – судя по кучам мне по пояс, зверюги были в габаритах буффалодонов. Пересаживали молоденькие махи и броты и шли дальше, на следующую деляну.