Сперва это было лишь неясное ощущение вибрации, едва заметное шевеление воздуха, похожее на дуновение ветра. Но оно быстро стало набирать силу, и вскоре пространство вокруг стоящих на поляне словно бы сдвинулось с места. Воздух задрожал, стал плотным, как толща воды, и пошел волнами.
– Господи! – выдохнула Ольга, озираясь по сторонам, как и ее друзья.
На поляне стало гораздо светлее. Источник света разглядеть было невозможно, но теперь все они ясно видели друг друга – тьма рассеялась. Однако самое поразительное – они больше не были одни.
На поляне находилось не меньше двух сотен людей. Мужчины, женщины, дети, старики – бывшие жители Плавы планины, умершие более семидесяти лет назад.
– Навы! – Диана вжала голову в плечи.
– Не бойся, – сказала Вера Ивановна. – Они здесь не затем, чтобы убить нас.
Пришедшие находились на некотором отдалении, окружая стоящих в центре пятерых людей.
Нет, уже не пятерых…
Спустя короткое мгновение все увидели, что рядом, в нескольких шагах, появилась еще одна группа.
Их тоже было пятеро – все, как рассказывал Иван Александрович.
Лицо широкоплечего высокого мужчины было прикрыто платком; рядом с ним стоял немощный старец, которого поддерживала девочка-подросток. Тело старика было согнуто так сильно, что, казалось, он постоянно высматривает что-то на земле у своих ног, а на руках у него недоставало пальцев. Тут же были и женщины – пожилая, с бугристым, обезображенным болезнью лицом, и молодая черноволосая красавица с пылающим взором. Она была еще прекраснее, чем на фотографии.
– Мария! – сказал Иван Александрович. – Мария Илич!
Женщина, не отрываясь, смотрела на него, потом медленно кивнула.
– У нас всех есть имена, – сказала она.
– Прости, нам они не известны.
– Разве?
– Я знаю! – вскричала Ольга. – Понятия не имею, откуда, но знаю! – Она вытянула вперед руку, указывая на мужчину: – Ты Зоран… И твое прозвище – Вук! Это значит Волк. Все так звали тебя в родной деревне, потому что ты был нелюдимый, молчаливый и сильный. А ты… – Ольга обернулась к пожилой женщине, но ее опередила Диана.
– Я тоже знаю! – громко сказала она. – Милица! Вы Милица Стоянович. Вы сочиняли песни, пока не заболели! Красивые песни – про любовь, дружбу и отвагу; про то, как шумит зеленый лес, про шуструю речку, которая лентой вьется вдоль берегов. Про добрых людей, которые сажают виноград и пшеницу…
– Ты ведь Кика, верно? – сам не понимая, откуда ему это известно, проговорил Матвей, обращаясь к девочке. – Ты немая – всегда была такой, с самого рождения. Твои родители умерли, остался только брат, который растил тебя. Но его убили на войне, и ты осталась совсем одна.