– Нет, – прошептал он. Ему хотелось перестать смотреть на них, но он не мог.
За спинами родителей выросли еще какие- то фигуры. Йован уже знал, кто это, прежде чем они показались в окне. Старший брат, помощник и надежда отца, стоял рядом с ним. Он был уже одного роста с отцом и, если бы остался жить, перерос бы родителя.
Брат вытянул руку, почти коснувшись окна. Раздался противный скрежет – его ногти царапнули по стеклу.
– Маленький паршивец, – сказал он. – Ты всегда был обузой, с самого рождения. Но сейчас ты нам нужен. Нам всем.
Сестры-близнецы с увядшими цветами в волосах маячили позади него, а дальше, во дворе, был еще кто-то. Мужчины, женщины, дети. Плава планина была большой деревней, здесь жили почти две сотни людей. И все они, подобно зловонному мутному ручью, стекались во двор, шли к дому Йована.
– Вся твоя семья тут. Все, кого ты знаешь, тут! – на разные голоса говорили они. – Ты должен быть среди нас! Ты будешь одним из нас, рано или поздно.
Дверь продолжала сотрясаться под ударами. Кто-то перемещался вдоль стен – Йован слышал шорох и шелест. Ему было так страшно, что он почти перестал соображать, сознавать, что происходит. Даже страх теперь был другим: он настолько въелся под кожу, что перерос мальчика. Йован сам стал частью своего страха, он словно был внутри него, и это чувство осталось с ним навсегда.
«А если они войдут в дом?»
Только ведь не входят почему-то. Их так много, они запросто могли бы выломать дверь или разбить оконное стекло, но почему-то не делают этого. Вместо того чтобы войти, они зовут к себе Йована. Почему? Что не дает им влезть сюда?
Внезапно Йован понял это со всей очевидностью.
Свет! Вот в чем причина.
Старуха, которая прокляла жителей Плавы планины, сказала, что тьма выползет из их душ и утянет их за собой во мрак. Она обрекла их блуждать в темноте. В темноте! Не святой молитвы страшатся эти жуткие чудовища – они боятся оказаться на свету!
Сделав это потрясающее открытие, Йован вскочил со стула и попятился к печи. Проклятые существа за окном зашипели, прижимая ладони к стеклам.
«Нужно попробовать отогнать их подальше», – подумал он.
Взяв со стола одну из свечей, самую толстую и большую, Йован поставил ее прямо на подоконник. Те, кто прежде были его родителями, его семьей, тут же с воем отпрянули от окна.
Они никуда не ушли, оставшись вместе с другими во дворе, но больше хотя бы не припадали к окну и перестали звать его к себе. Мальчик уселся прямо на пол возле печки, оглянулся по сторонам. Конечно, свет в комнате был неярким, но он все же был.