В это мгновение послышался грохот – словно зловещий аккорд к словам старика. Твари выломали двери на кухню. Теперь от спрятавшихся в кладовке людей их отделяло последнее препятствие.
– Почти два часа ночи, – невпопад проговорила Вера Ивановна. – Боря говорит, это самое плохое время.
– Нам нужно дождаться утра – и мы спасены, – твердо проговорила Ольга, с беспокойством поглядев на Веру Ивановну. Матвей подумал, что она тоже заметила: женщина говорит об умершем муже в настоящем времени. – Всего несколько часов, а потом мы уедем отсюда.
– Боюсь, вы ошибаетесь, – несчастным голосом ответил Иван Александрович. – Эта девочка, – он указал на сжавшуюся в комок Диану, – задала правильный вопрос. Как я уже сказал вам, сущности, которые сейчас бродят под дверью, не навьи. Я нигде не встречал упоминаний об этом, но, похоже, те, кого убивают навьи, тоже восстают из мертвых. Только они обращают их не в себе подобных. Эти новые твари не боятся света, а значит, будут преследовать нас и днем.
Словно в подтверждение его слов послышались удары в дверь.
Все шарахнулись в противоположную сторону.
– Надо говорить тише! Они слышат нас! – Вера Ивановна обняла за плечи трясущуюся Ирину, которая смотрела на дверь широко раскрытыми глазами.
– Теперь уже бесполезно прятаться, – устало сказал Иван Александрович. – Мертвые знают, что все живые собрались здесь. Они загнали нас в угол.
Ольга и Вера Ивановна сумели соорудить два факела – на большее количество не нашлось материала. Часть свечей расставили в стаканы и чашки: на всякий случай, чтобы можно было быстро зажечь.
Вера Ивановна попыталась отыскать в кладовке баллончики для газовой горелки, но, к сожалению, ни на одной из полок их не было, и от мысли использовать горелку пришлось отказаться.
Все, за исключением Ивана Александровича, стояли, развернувшись в сторону двери, прислушиваясь к происходящему в коридоре. Старик сидел, и вид у него был совершенно обессиленный.
Фонарей имелось всего лишь три: два принадлежали Ивану Александровичу, один нашелся в кухне. Ирина, Диана и Светлана держали их при себе, остальным достались факелы – пока, разумеется, незажженные.
Матвей велел всем вооружиться. Только у Ирины не было при себе ни ножа, ни топорика. Но она, похоже, так до конца и не сориентировалась в происходящем, рассудок ее был поврежден.
Вера Ивановна не оставляла ее, поддерживала и опекала, хотя, конечно, и сама еле держалась: еще бы, остаться совсем одной, потерять мужа, с которым они прожили столько лет, да еще и при таких кошмарных обстоятельствах. Матвей видел, что она все так же странно держит голову, словно постоянно прислушивается неизвестно к чему, и время от времени тихонько шевелит губами, что-то шепчет.