— Я же сказал. Что вы, на базаре, что ли!
После ухода женщины Николай Семенович стал разбирать свою постель, потом завел будильник.
— Выспаться бы! Завтра опять вставать ни свет ни заря.
Алексей тоже укладывался спать и думал о незнакомой Ленке, о ее матери, о своем отце. Запросто мог отец изломать судьбу девушки. Никто не заставил бы дать справку, из города ее попросили бы, и, кроме Усовки, ей деваться некуда. Поехал бы с ней сюда Степан или отказался бы?
Николай Семенович привык давать распоряжения бригадирам вечером, чтобы они знали, что надо делать завтра, и могли с утра приступать к работе. Иногда бригадиры приходили все разом, но это показалось Венкову неразумным: пока говорит с одним, другие ждут. И он старался под вечер повстречаться с каждым бригадиром и, как говорили в колхозе, «дать наряд».
Когда он увидел в правлении поджидавшую его Анну Семеновну, то немало удивился и с тревогой спросил:
— Что-нибудь случилось?
— Пришла на ферму, а свинарки меня в оборот взяли, — начала рассказывать Анна Семеновна.
— Что такое?
— Опорос вот-вот начнется, дела прибавится, а рук мало. Некоторые сутки проработали, подсменки нет. Дайте людей, хотя бы двух-трех…
— У вас есть кто на примете… кто сейчас не выходит на работу?
— Есть. Филатова, например.
— От моего имени скажите ей, пусть выйдет на время опороса.
— Ладно. А зоотехник скоро приедет?
— Что ему долго задерживаться? Собрать холостяцкое имущество. Как говорится, паспорт на извозчика, багаж в карман. А вы что, без зоотехника не обойдетесь?
— Обойдемся, не первый раз.
Ушла заведующая свинофермой, дверь в кабинет распахнул Варнаков, пропуская вперед себя Перепелкину. Едва усевшись, Варнаков приступил к делу.
— Вот Валентина Михайловна привела меня к вам.
Перепелкина грустно улыбалась одними глазами, увеличенными толстыми очками.
Венков смотрел выжидательно, не догадываясь, что от него хотят директор школы и председатель сельсовета.
— Дров осталось на неделю, — подчеркнуто тревожным тоном произнесла Перепелкина. — В морозы печки жрали — не напасешься.
— Дрова у нас есть, оплачены, лежат в лесхозе, — уточнил Варнаков, вытирая платком глубокие залысины на лбу с прилипшими мокрыми волосками. — Не успели вывезти — дожди хлынули, потом мороз ударил, гололед.
— Так дрова-то в лесу, сырые? — спросил Венков, разглядывая растерянное лицо Варнакова и грустное Перепелкиной.
— Дрова дубовые, сухие, как сахар. — Варнаков даже прищелкнул пальцем. — Ну, надо вывезти, а без помощи колхоза я ничего не сделаю.
— Нам бы только их во двор получить, а распилим и расколем силами учеников старших классов. — С необыкновенной, не присущей для Перепелкиной поспешностью заговорила она, направив на Венкова круглые очки, за которыми застыли выпученные глаза.