— Здравствуйте!
— Здравствуйте! — ответил Николай Семенович. — Вы ко мне или к сыну?
— К вам, к вам.
— Садитесь, я вас слушаю.
Женщина села, тупо посмотрела себе под ноги, потом на Венкова.
— Днем не изловить вас: я в коровнике. Вечером зашла в правление, ну, не застала. А дело неотложное.
Смутно в памяти оживало лицо этой женщины. Было ей лет пятьдесят, щеки уже в морщинах, но глаза молоды и тверды. Эти глаза были знакомы Венкову, но он не мог вспомнить ни фамилию, ни имя женщины.
— Я слушаю, — повторил он.
— Была я у вас в сентябре. Дочь моя, Ленка, уехала без спросу.
— А-а! — Венков сразу вспомнил историю с дояркой, не вышедшей на работу и втихомолку уехавшей из Усовки. Обозлились тогда все на Ленку. Четырнадцать коров, закрепленных за ней, бросила. Пока их поделили между доярками, сколько шуму, недовольства было. Вот тогда и увидел Венков эту женщину. Она плакала, а доярки поносили ее вместе с дочерью. Тогда она уверяла, что Ленка поехала за покупками и скоро вернется, но женщины знали больше, называя ее дочь беглянкой.
— Ну, че же, председатель. Не вернется Ленка-то, че уж! Дайте ей справку для паспорта.
— Как же я дам справку, если она сама уехала. Если бы она попросила справку…
— Да ведь не дали бы.
— А может, дали бы. А теперь пусть выкручивается как знает.
— Да ведь… — Женщина вдруг расплакалась. — Да ведь из-за Степки она, из-за парня. Любовь промеж их была. Его в армию взяли. Три года она ждала его. А он отслужил и завербовался на завод, в Новосибирск. Позвал ее в письме, она и махнула. Временно, на три месяца прописали ее… — Размазав рукой слезы по лицу и вытерев нос концом головного платка, женщина, выплакавшись, немного успокоилась. — Расписаться со Степаном, как с мужем, хотела, ну, паспорта нет, не расписывают. И проживать без паспорта нельзя.
— Пусть вернется в Усовку, посмотрит в глаза колхозникам, пусть у них попросит справку. — Николай Семенович встал, давая этим понять, что разговор окончен, но женщина и не собиралась уходить. Достав из-за пазухи платок и развернув его, она положила на стол бумажки.
— Вот… с работы Степана, с завода пишут вам, просят уважить. И еще от доктора… Ведь она обрюхатела, Ленка-то. И как ей без паспорта?
Женщина смотрела на Венкова уже не плачущими, а горящими в отчаянии глазами и не говорила, а кричала.
Венков прочитал бумажки, положил их себе в блокнот, смягчаясь, сказал:
— Ладно, дадим справку. Завтра получите у секретаря.
— Я после работы, вечерком зайду. Можно?
— Когда хотите.
Дойдя до порога, женщина обернулась:
— Правда, дадите справку?