— Мы готовы, — ответила одна из птичниц. — Пусть плотники наделают кормушки, гнезда. Хватило бы только места.
— Вон Татьяна Ивановна с зоотехником считали. Говорят, места хватит.
— Рулеткой все измеряли, до каждого сантиметрика. — Для убедительности Лещева развела руки, изображая, как мерили рулеткой.
Это почему-то развеселило Венкова. Может быть, потому, что ему понравился порядок на птичнике, по душе пришлись люди, с которыми мимолетно заговорил о весенних планах; все это слилось сейчас с хозяйственными заботами, занимавшими Венкова, заглядывавшего в предстоящую весну, и в лето, и в осень.
Уходя от птичниц в хорошем настроении, он спросил Лещеву, есть ли у нее теперь подсмена и берет ли она дни отдыха.
— Не получается, Николай Семенович.
— Я же разрешил брать выходные.
— Разрешили.
— В чем же дело?
— Людей вы обещали дать.
— Дам, не все сразу. Вы только старайтесь. — И стал прощаться, подавая руку каждой женщине.
* * *
Бывшая каменная церковь, с которой еще до войны срезали купол, давно обжита под вывеской районного Дома культуры. В широкие двери притвора идут съехавшиеся со всего района члены райкома партии и гости, приглашенные послушать, но не решать. По одежде не различить людей, кто и чем занимается, все одеты чисто, без тех примет, по которым прежде узнавались деревенские жители. Но по лицам, по манере держаться люди различимы. Вот директора совхозов и председатели колхозов. Во всем облике их то же, что и у районных работников: люди бывалые, много повидавшие, их ничем не удивишь. Спокойно, с достоинством и с ненасытимым еще любопытством смотрят на все люди в новой, необмятой, слежавшейся в сундуках одежде; большие кисти рук их тяжело висят по бокам, взгляды открыты и цепки. Это знающие себе цену трактористы, доярки, рабочие мастерских. Тихи, несуетливы люди с задумчивыми, озабоченными лицами, с печатью смирения и покорности судьбе, самими избранной на всю жизнь. Это учителя, врачи, агрономы.
Бывшее церковное помещение разгорожено: в большей части в обычные дни показывают кино, со сцены поют, разыгрывают пьесы, в праздники заседают, проводят совещания, собрания; в меньшей половине, очень узкой, — фойе.
Сейчас в зале пусто, лишь два-три человека похаживают, поправляя на сцене стулья у длинного стола под красным сукном, устанавливают графины с водой и стаканы, пододвигают к рампе трибуну.
Весь народ в фойе. Оставив на вешалке пропитанную степным морозом одежду и сами пахнущие снегом, люди толпятся у столов с редкими, по случаю пленума привезенными конфетами, печеньями, винами, консервами, книгами бельем, лекарствами. Тут же встречаются знакомые, узнают новости, передают приветы. Вскоре все с покупками идут в зал, рассаживаются, а кто успел проголодаться, торопливо закусывает в буфете дарами райпищекомбината — колбасой, кефиром, коржиками.