Вконец растерялся Алексей от стыда, но у него хватило силы сознаться:
— Ты права.
— В любви клин клином не вышибешь. Я понимаю тебя и не сержусь… Ох, как мне хочется, чтобы меня полюбили! Только чтобы по-настоящему, не ради баловства. И чтобы я любила того человека.
— Полюбят, — заверил Алексей.
— Мать говорит, что я глупая и ни один серьезный парень на меня не посмотрит.
— А что говорит отец?
— Оте-ец! — протяжно и задумчиво протянула Ника. — Отец считает меня ветреной. Но это неправда.
Помолчав недолго, она задала неожиданный вопрос:
— Как ты Володьку Жбанова считаешь?
— Не дурак. Только петляет, как заяц, — Алексей показал кнутовищем на строчку следов на снегу.
— Ты его совсем не знаешь. У него что-то сложное в жизни. Его тоже понять надо. Конечно, он не праведный, но ведь одной праведности в жизни мало.
Алексей обрадовался тому, что Ника говорит с ним дружелюбно, и, мысленно ругая себя за поцелуй, подхлестнул кнутом лошадь.
— Обленилась, лахудра!
Рыжуха встряхнулась, вскинула зад, рванула вскачь, стукнула копытами в передок саней, потом побежала мелкой рысью. Седоков обдало ветерком и снежной пылью.
* * *
Нежданно-негаданно пришел к Филатовым поп. Ника разбиралась в чертежах двигателя комбайна.
— О! Вы техникой занимаетесь.
— Летом на уборке хлеба штурвальной стану работать.
— Великолепно! А институт?
— Буду поступать.
— Прекрасно!
Отец Борис рассказывал о Москве. Ника слушала напряженно, стараясь угадать, «зачем его принесло»… Он был очень любезен и даже весел. Наговорившись, положил на стол маленький сверток.
— Что такое? Зачем?
— Не от меня. От церкви. Мы оказываем помощь ближним.
— Не надо! Я — безбожница.
— Знаю. Для нас ближний не только верующий, но всякий человек вообще. До свидания!
Не успела Ника удержать его, как он уже захлопнул за собой дверь. Схватив сверток, она сунула ноги в валенки, выскочила на крыльцо. Но попа уже не было. «То ли в проулок свернул, то ли к соседям зашел», — подумала она и, вернувшись в дом, с любопытством развернула бумагу.
— О-о! — Возглас удивления испугал ее, свой голос показался чужим.
Столько денег она никогда еще не держала в руках. Пачка новеньких, плотно спрессованных, весело раскрашенных бумажек была жестка и тяжела.
— Черт возьми! — изругалась Ника. — Этого я так не оставлю.
Прежде всего она подумала об Алексее, решила все рассказать ему.
Она нашла его на работе, таинственно отозвала за штабель бревен и показала деньги.
— Откуда столько? И зачем мне показываешь? Где взяла?
— Поп подарил.
— И ты приняла?
— Тогда бы не пришла к тебе, не показывала… Это что же? За кого он меня считает?