Еще не курлыкали в небе журавли, еще не доносил ветер дыхание севера, но над землей уже летели седые нити паутины, цеплялись за деревья, путались в траве. Сбивались в большие стаи скворцы, грачи и галки, кормились на жнивье, вились за плугами на зяблевой пахоте.
В полях шуршал почерневший подсолнух, роняя шляпки на хедеры комбайнов.
Бульдозер уминал гусеницами силос в траншее… На убранных картофельном и свекольном полях рылись свиньи… Выкопана на огородах картошка, сняты овощи… Винный запах от палых яблок идет из садов… Нежно зазеленели рядки озими… На обочинах полевых дорог золотились ометы соломы… И над всем грустная осенняя синева…
Вырос коровник. Внутри позвякивали заводские слесари, монтировали невиданную в Усовке новинку — автопоилки. Ткнется корова мордой в раковину, и польется вода — пей, сколько хочешь.
В котлован больничного корпуса клали железобетонные плиты фундамента. Если бы делали пристройку к медпункту, о чем хлопотал Венков перед облздравотделом, так дело подходило бы к концу. А размахнулись на настоящую больницу, по всем правилам. Пожалуй, раньше как через два года не построят, но зато будет как надо.
Заканчивалось оборудование столовой; открытие намечено к празднику Седьмого ноября.
Из двух домов успели закончить один. Армяне возвели оба дома и уехали до будущей весны. Колхозная строительная бригада управилась с отделкой одного дома, а другой остался на зиму.
Из Андреевки переселили двух механизаторов. Все прошло торжественно. Стояли грузовики с домашним скарбом, Венков вручил будущим жильцам ключи от квартир, а Перепелкин произнес речь о том, что жизнь становится лучше, радостнее, интереснее. Не хватало духового оркестра.
Потом открылась баня. Без флагов и речей, но с березовыми вениками и горячим паром.
Торжественно проводили парней в армию. На проводах призывников в клубе напутственные речи говорили Перепелкин и Варнаков, а ответное слово за всех парней держал Славка, обещая служить преданно.
Алексея Венкова врачи забраковали. Из-за «привычного вывиха» коленного сустава, незаметного на вид, признан ограниченно годным к нестроевой службе лишь в военное время.
Это очень огорчило Тамару Николаевну. Дело в том, что она была недовольна отношениями сына с Лизой и надеялась, что призыв в армию положит этому конец.
Еще на сенокосе заметила Тамара Николаевна, что между Алексеем и Лизой «что-то есть»: по-особенному переглядываются при народе, при всяком удобном случае Алексей задерживается около девушки. А после сенокоса Алексей приходил домой поздно ночью. Однажды дошло до Тамары Николаевны, что Алексей бывает в доме Лизы, помогает по хозяйству, починил крыльцо, выровнял падающую изгородь. И материнское сердце разболелось. Сказала мужу. Николай Семенович успокаивал: мало ли дружат парни с девушками, может, ничего серьезного нет. Под словом «серьезного» Венков имел в виду женитьбу.