Жизненный опыт ставил молодой учитель грамоты и народного образования превыше всего.
Очутившись в загроможденной книгами каморке, Родион натопил печь и разложил на столе сокровища: учебник по немецкому языку Туссена и, главное, волшебный фонарь. Пощелкал внутренними счётами. Чудесный фантаскоп с параболическим рефлектором и регулировкой трубки обошелся ему в четыре рубля и семьдесят пять копеек. Туссен – за шестьдесят три копейки, плюс услуги возницы, итого семь рублей – три четверти месячной зарплаты. Хорошо еще, что еду, стирку и свет оплачивало волостное правление.
– Прорвемся! – сказал Топчиев и закатал рукава. Он покрыл фонарное стекло лаком и разглаживал по его поверхности бумагу, когда в дверь постучали. Согнувшись, чтобы не набить шишку, в каморку втиснулся бородатый мужик в армяке. Угрюмо оглядел стопки томов. «История мира» Гюпара, «Физическая география» Зупана, «Сила и материя» Бюхнера, «Капитал» Маркса в трактовке Каутского. Впрочем, он вряд ли мог читать буквы на корешках.
– Меня хозяйка ваша прислала, – буркнул из густой бороды. – Вы водки просили.
– Просил! – учитель взял у мужика бутылку с мутной жидкостью и отрекомендовался: – Родион Васильевич Топчиев.
– Иван Хромов.
Мужик потопал к дверям, но Родион задержал его:
– Уделите мне пять минут. Я продемонстрирую кое-что.
Хромов послушно, но без воодушевления замер.
– У вас дети есть?
– Дочь.
– Грамотная?
Гость отрицательно качнул головой.
– Чего ко мне в класс не ходит?
– Взрослая она. Ваша ровесница.
– Ей двадцать два?
– Шестнадцать.
Учитель спрятал за фонарем подрумянившиеся щеки. Он стеснялся и досадовал, если люди принимали его за подростка.
– Пусть приходит, – сказал он, откупоривая бутылку и выливая самогон в крынку. Хромов потер рот непроизвольным жестом и тускло сверкнул глазами.
– Крепкая? – осведомился Топчиев.
– Обижаете.
– То, что надо.
Топчиев, к пущему изумлению Хромова, макнул в драгоценный напиток комок ваты и промочил им листок.
– Продукт переводите, – проворчал крестьянин.
– Перевожу вредное вещество в полезное, – сказал Топчиев. – В Елесках, небось, самогона в достатке.
– Не знаю. Я два года не пью, – в голосе прозвучала грусть по ушедшим временам.
– Отчего так? – пальцы учителя ловко убирали с бумаги пузырьки. – Здоровье шалит?
– Коплю, – пробасил Хромов. И нерешительно замялся.
– Говорите же, – подбодрил Топчиев.
– Вы вроде как в Петербурге бывали?
– Да. Мой дядя там работает. У него свой книжный магазин на Литейном.
– А доктора Гюнтера вы знаете?
– Нет. Кто это?
Хромов вынул из кармана газетный лоскут. Расправил любовно.