Критики Лютера верно отмечали: отказ от авторитета папы и Церкви приведет к смятению умов, к тому, что множество лжеучений и безумных басен получат с истиной равные права. Как победит истина, как сможет восторжествовать порядок? Где гарантия, что все закончится так, как должно быть? Не приведет ли этот опаснейший шаг к тому, что каждый дурак теперь сможет толковать Писание как ему вздумается, основывать собственную Церковь – и, быть может, обманывать миллионы и вести их за собой к вечной погибели? В последующие века именно это и происходило – и повторялось раз за разом. И по сей день возникают бесчисленные ереси, культы и лже-Церкви – и уводят миллионы людей от истины.
Стоит спросить, почему же сам Лютер не боялся этого так, как боялись другие?
Прежде всего, он твердо верил, что дьявол уже трудится вовсю. По его представлениям, Католическая Церковь – в его глазах, разумеется, вовсе не «католическая» – уже привела и продолжает вести миллионы людей к вечной погибели. Это приводило его в ужас и негодование; чтобы исправить положение, он готов был рискнуть почти всем. Единственную возможность двигаться вперед он видел в «тактике выжженной земли» – в том, чтобы бороться за истину несмотря ни на что. О том, что тем самым он открывает дверь всевозможным конкурирующим идеологиям, Лютер особенно не думал. В этом и состоит проблема плюрализма – проблема очень серьезная. Однако эти первые шаги в наш современный плюралистический мир составляют важнейшую, принципиальную часть лютерова наследия.
Еще одна причина того, что он бесстрашно двигался вперед, – в том, что около 1520 года Лютер пришел к убеждению: сам Бог требует от него действовать смело, по мнению иных, даже безрассудно. Лютер верил: сколько бы вреда ни причинила новообретенная свобода – в конце концов истина победит. Он понимал, что делает очень высокие ставки, но твердо верил, что Бог не дает истине проиграть. По-видимому, он ощущал, что свободная конкуренция, да и сама свобода – не только полноправные, но и необходимые элементы истины Божьей, заложенные в самой ее природе. Однако стоит спросить: что побуждало его думать, что соревнование поможет раскрыться истине?
Здесь возможен такой ответ: если вселенную в самом деле создал и поддерживает в бытии Бог истины, значит, если позволить различным течениям в ней свободно соревноваться друг с другом, истина всегда одержит верх. Иными словами, Бог участвует в игре – и играет за истину. Если не рискнуть проиграть, мы, быть может, не сможем и выиграть. Возможно, свобода – единственный наш шанс найти истину. Если так, значит, нужно допустить и разногласия, и споры, и полемику. Современный мир твердо в это верит – и не прошло и ста лет после смерти Лютера, как один из его духовных наследников, Джон Мильтон, красноречиво защищал эту мысль в своем эпохальном труде «Ареопагитика». Сейчас мы принимаем это – как и многое другое наследие Лютера – как должное, настолько, что даже не помним, кто открыл для нас эту мысль.