Запоздалое раскаяние было бесполезно и не приносило облегчения. Безысходность сменялась злостью, а злость жалостью. Ненависть к Генриху была так велика, что хотелось его убить. Нет, не убить, искалечить… Чтобы он долго мучился…
У него нет ни малейшего понятия о порядочности. Для него честь девушки – пустые, ничего не значащие слова. Да и откуда ему знать, как это важно для Екатерины? Она для него никто и ничем не лучше продажных женщин, с которыми он развлекается.
И он прав – она же согласилась принять его план и взять деньги. Так что она такая же, как этот негодяй – обычная аферистка, жадная и бесчестная.
Слезы не унимались, отчаяние тоже. Мысли в голове путались. Сколько времени это продолжалось, девушка не знала. Наконец она села на кровати, попыталась успокоиться и мыслить без эмоций и разумно, насколько это было возможно в данной ситуации.
Генрих сказал, что барон не гневается. Значит, их подлый план удался. И Генрих прав – Рубикон перейден. Уже ничего не изменить. Надо доиграть до конца. Главное – это выдержать.
А потом она найдет способ загладить свой ужасный поступок перед бароном. Ну а Генриха она будет презирать и ненавидеть всю жизнь. До мести она не опустится, нет, это ниже ее достоинства. А деньги этого гада возьмет – хоть какая-то компенсация за ее позор и унижение.
Екатерина пошла в ванную комнату. Девушка посмотрела в зеркало и ужаснулась – веки опухли от слез, лицо было бледно и покрылось красными пятнами. Ее всю трясло. Волосы растрепались и торчали в разные стороны. Она походила на кикимору или бабу-ягу.
Но внешний вид сейчас меньше всего волновал девушку. Ей хотелось спрятаться от окружающего мира, а это было невозможно. Надо было двигаться дальше, хочет она того или нет, ведь жизнь продолжалась.
Екатерина наполнила ванну горячей водой и налила успокоительный настой из трав. В помещении терпко запахло жасмином и гвоздикой. Затем щедро насыпала порошка, который когда-то готовила сама для придания сил и свежести и легла в ванну, чтобы согреться и набраться сил.
Слезы непроизвольно продолжали бежать по щекам. Каждый раз, когда девушка начинала жалеть себя, она снова начинала плакать тихо и безутешно. Минуло много времени, вода в ванне остыла, но Екатерина пришла в себя и хоть немного успокоилась.
На душе у девушки было по-прежнему скверно. Она не могла без отвращения думать о Генрихе. Но и себя она не переставала винить, ведь ее никто силой не принуждал соглашаться. Она прекрасно отдавала себе отчет, что это неправильно.
Конечно, девушка не могла предположить, что все так обернется. Но не трудно было догадаться, что что-то может пойти не так. А теперь поздно искать себе оправданий, время вспять не повернешь…