Генрих вернулся в контору и прошел в свой кабинет. Стараясь сосредоточиться на работе, он разбирал бумаги, разложенные на большом дубовом столе. Но его мысли были далеко.
Наконец Генрих раздраженно бросил очередную папку с документами на зеленое сукно стола и устало опустился в кресло.
Раздался телефонный звонок.
Генрих почти ожидал его. На другом конце провода мягкий и вкрадчивый женский голос произнес:
– Пригласите к аппарату Генриха Александровича…
– Полина! Только что думал о тебе!
– Не верю, – в голосе женщины проявились капризные нотки. – Мы не виделись вечность, ты совсем забыл меня. Даже не звонил. Я и сейчас случайно нашла тебя – в конторе нет, на квартире нет, в поместье нет. Где ты все время пропадаешь? Я скучаю и жду… Томлюсь и изнываю от страсти… Мой жестокий и бессердечный барон!
– Ну, не гневайся понапрасну! Отец уехал, и вся работа свалилась на меня. Бегаю по цехам, как простой рабочий. Устал и хочу тебя увидеть. И не только увидеть… Грежу о тебе и тоже очень жду встречи.
– А я уж думала, ты увлекся еще кем-то, ветреник… Слышала, Розенфельд мечтает видеть тебя своим зятем. В свете только и разговоров, что о званом ужине в вашем поместье. Говорят, у Эвелины было умопомрачительное парижское платье…
– Не заметил… – искренне ответил Генрих.
– Был полностью поглощен его обладательницей? – язвительно поинтересовалась Полина, и в ее голосе послышалась легкая издевка.
– Неужели ревнуешь? Это к Эвелине то? Зря… Мечты дорогого банкира останутся при нем.
– Ну, от такого повесы, как ты, можно всего ожидать…
– Я повеса, но не слепой. Хорошего же ты обо мне мнения, – с усмешкой отозвался барон.
– Да уж, девицу Розенфельд вряд ли можно считать лакомым кусочком. – Полина звонко рассмеялась чистым серебристым смехом.
– Смеешься над моими проблемами? Меня надо пожалеть, а не насмехаться. Я так по тебе скучал…
– Значит, ты все-таки скучал? Когда, когда ты приедешь? – продолжала она томно и с придыханием.
– Не дразни меня, – шутливо попросил Генрих. – Приеду завтра вечером. Раньше не смогу.
– Приезжай сегодня! Нет, немедленно! – она настаивала, и ее страстный голос обещал бесконечное блаженство. – Я буду очень ждать…
– Прости, только завтра. Тем желаннее будет встреча…
– Ты стал невыносим… Думаешь только о делах… – в ее голосе звучала досада, которую она даже не пыталась скрыть. – Работа для тебя важнее всего, даже важнее, чем я!
– Ну, надо же мне зарабатывать на твое содержание, – насмешливо и несколько раздраженно ответил Генрих. – Не сердись… Завтра мы все исправим, обещаю…
– Хорошо, мой несравненный и великолепный барон, до завтра! Буду с нетерпением ждать.