– Как вы можете говорить так обыденно об этом? – не выдержала Екатерина.
– Вы о сигарах? – не поняла директриса.
– О фон Берге. Вы сказали «если доживет» так просто…
– Так и есть. Привыкайте. Здесь все ходят по лезвию, можно погибнуть в любой момент. Поэтому спешите перенять его бесценный опыт, он вам очень пригодится и поможет выжить.
К ним подошел Генрих.
– Дорогой Генрих Александрович, бесконечно благодарна вам за гаванские сигары! – Миргородская была довольна щедрым подарком. – Они поистине великолепны.
– Не за что, уважаемая Елена Михайловна, – любезно ответил фон Берг. – Я бросил курить. Осталось несколько коробок, решил, что вас они порадуют.
– Вы правильно сделали, что оставили эту пагубную привычку. Хвалю, хвалю. А я не могу… Женская слабость…
– Мне в этом невольно помогла Екатерина Павловна. Теперь я ее наставник, а, как мне известно, ей не нравится запах табака.
– Как всегда галантны и учтивы. А мы с госпожой Несвицкой давние знакомые, она окончила наш Институт, – пояснила Миргородская, продолжая дымить, как паровоз. – Она должна будет привыкнуть к нашему образу жизни. В институте я учила ее совсем другому. Вы скоро поймете, что невозможно нести Служение и не позволять себе иногда отдохнуть и расслабиться.
– В каком смысле «расслабиться»? Я и правда не понимаю…
– Кто-то после охоты любит спустить деньги на игру в карты или на скачках – говорят, помогает переключиться на обычную жизнь. Некоторые почтенные мужи напиваются до поросячьего состояния, и их тоже можно понять. Проще всего вам, дорогой барон, – Миргородска доверительно по-мужски ткнула его кулаком в плечо. – У вас есть графиня Рокотова. Правда, редкая шалава, простите за откровенность…
– Уже нет, пришлось расстаться, – улыбнулся барон, почему-то благодушно позволяя госпоже Миргородской так фривольно с собой разговаривать.
– Давно пора… Но у вас есть еще девочки мадам Лулу. А что остается мне, даме элегантного возраста, кроме сигар? Суфражистки ратуют за равноправие. Да плевать я хотела на избирательное право. На шута оно мне сдалось, позвольте спросить? – Миргородская распалялась все больше. – Для мужчин есть публичные дома, а почему для дам не создано подобных заведений? Вот где настоящая дискриминация. Мне приходится для этих целей держать при институте красивого и совершенно бестолкового садовника… – Она с досадой выпустила изо рта кольцо сизого дыма и проследила за ним взглядом.
Екатерина не переставала удивляться тому, как просто говорит почтенная директриса Института благородных девиц о таких откровенных вещах. Она никогда не могла понять, для чего в Институте нужен атлетически сложенный, отлично причесанный садовник с холеными руками и, кроме всего, недурно одетый. Он всегда так криво подстригал кусты и частенько неловко вытаптывал клумбы, пытаясь их полить. Теперь все встало на свои места.