Человек, который убил завтра (Блох) - страница 6

Фойгт кивнул.

— Конечно. Вы направили свою агрессию на бумагу. Но сейчас мы имеем дело с реальностью, а не с символами. Этот человек должен быть немедленно освобожден от обязанностей.

Он поднял взгляд, когда мужчина в форме вошел в комнату. Не было обмена приветствиями или отдания чести; мужчина подошел к столу и прошептал несколько слов на ухо Фойгту.

Фойгт вскочил и указал на меня.

— Пошли, — сказал он. — Я был прав.

Я последовал за ними в коридор и дальше по лестнице. Мы подошли к маленькой двери. Она стояла открытой, без охраны.

— Оставайся здесь, — сказал Фойгт сопровождавшему нас человеку. Затем мне: — Тебе лучше зайти внутрь и убедиться самому.

Мы вошли, и Фойгт закрыл за нами дверь.


Генерал лежал на столе, рядом с ним револьвер. Мы все еще могли ощущать запах чадящего кордита. Фойгт подошел к трупу, но не удосужился осмотреть его. Вместо этого он потянулся к листку бумаги, лежащему под левой рукой генерала.

— Прочтите это, — сказал он и передал мне бумагу.

Сообщение было коротким и неподписанным.

«Да, есть ответ. У каждого века должно быть свое символическое убийство. Но сегодня убийства недостаточно. Существует только одно подходящее преступление, и это — самоуничтожение».

Я вернул бумагу.

— Должно быть, он сделал это сразу после того, как я ушел. Вывод был неизбежен — современный человек уничтожит себя. Какие еще вам нужны доказательства того, что теория верна?

Фойгт покачал головой.

— Он сломался под напряжением, как и все остальные. Один искал убежища в физическом бегстве, другой отступил в психотическую фугу, а генерал принял самоубийство как выход. Нет такой вещи, как символический убийца, — это полная чушь!

Фойгт не должен был этого говорить.

Не о моей теории.

Да, моей теории, конечно же, так как это была моя машинописная записка, которую я оставил рядом с телом генерала после того, как застрелил его из его же револьвера там, в звуконепроницаемой маленькой комнате.

Мне потребовалось много времени, чтобы узнать о комнате и револьвере, но все остальное было просто. В конце концов, разве я не убивал людей на бумаге год за годом? Моя схема была надежной, и я уверен, что мне не нужно было изменять себе даже сейчас. Фойгт размышлял о том, что со мной делать, теперь, когда я знал их секрет, и ему придется побеспокоиться о поиске замены для генерала; затем он, наконец, соединил две проблемы и нашел единственное логическое решение. Он был готов предложить мне шанс занять место генерала.

Но постоянно преследующая слабость каждого писателя — это гордость, и у меня была моя.