— Вы продадите меня Сулейману, господин?
Амори густо покраснел — не в его возрасте, чтобы кровь так сильно покрывала румянцем лицо. Он стремился ответить и пытался найти подходящие слова. Невольно его рука в кольчужной перчатке легла на ее тонкое плечо, почти лаская. Затем он встряхнулся и сказал сурово из-за странных противоречивых чувств внутри:
— Иди в свою комнату, девка, какое твое дело, что я сделаю?
И когда она пошла — голова низко опущена к груди, — он стоял, глядя ей вслед, сжимая кулаки, пока не затрещали пальцы, и проклиная себя.
Кормак Фицджеффри и Амори сидели в тайной комнате, хотя час был уже поздний. Кормак был в полном вооружении, за исключением шлема, Амори тоже. Кольчужные капюшоны обоих мужчин были откинуты на плечи, открывая желтые волосы Амори и черную гриву Кормака. Амори молчал угрюмо, он пил мало, говорил еще меньше. Кормак, с другой стороны, был в настроении глубокого удовлетворения. Он много пил, и его расслабленное состояние навеяло воспоминания о былом.
— Войн и массовых сражений я повидал в избытке, — сказал он, подняв большой кубок. — Да, я участвовал в битве у Дублина, когда мне было всего восемь лет, копыта дьявола! Майлз де Коган[4] и его брат Ричард[5] удерживали город для Стронгбоу[6] — железные мужчины железного века. Хаскульф Макторкил[7], король Дублина, который был изгнан с Оркнейских островов, достиг берегов с шестьюдесятью пятью кораблями — галерами язычников-скандинавов, чьих вождем был неистовый Джон Безумец — и он был истинным сумасшедшим, копыта сатаны! Хаскульф вернулся, чтобы отбить свой город, вместе с датчанами и датчано-ирландцами, а так же с союзниками из Норвегии и с Островов.
Известие о войне пришло на запад, когда я был мальчишкой, бегающим полуголым по торфяникам в землях О'Брайенов. У нас был оружейник, чье имя было Вульфгар, и он был скандинавом. «Я собираюсь бить морских людей», — сказал он и отправился через трясины и топи, словно волк. Я пошел с ним, захватив свой маленький лук — желание странствовать и пускать кровь уже тогда было во мне. Таким образом мы достигли берегов Дублина, когда битва уже началась. Сатана, скандинавы загнали норманнов обратно в город и ломали ворота, когда Ричард де Коган сделал вылазку через боковой вход и напал на них неожиданно. После чего сэр Майлз атаковал от главных ворот со своими рыцарями, и вороны получили много поживы! Сатана, там вершили смерть топоры, а мечи терпели неудачу!
Вульфгар и я присоединились к битве, и первый раненый человек, которого я увидел, был английским воином. Когда-то он смял мое ухо в кровавую кашу, так что кровь текла по его кольчужной перчатке, только чтобы заставить меня закричать — я не кричал, а плюнул ему в лицо, поэтому он ударил меня, лишив чувств. Теперь этот человек узнал меня и назвал по имени, прося воды. «Воды? — сказал я. — Лишь в ледяных реках ада ты утолишь свою жажду!» И я откинул назад его голову, чтобы перерезать горло, но прежде, чем я смог полоснуть кинжалом по глотке, он умер. Его ноги были раздавлены большим камнем, а сломанное копье торчало меж ребер.