— Кормак, — взгляд Амори был тусклым и тревожным. — Как ты думаешь, что Сулейман-Бей сделает с этой девушкой Зулейкой, когда поймет, что мы обманули его? Не убьет ли он ее в гневе?
— Нет, — сказал Кормак, сделав глоток. — Он использует ее, чтобы обмануть старого Абдуллу бин Керама так же, как мы обманули его. Если девушка разыграет правильно свою карту, она может стать королевой.
— Кормак, — сказал Амори резко. — Я не могу это сделать.
Норманн посмотрел на него в замешательстве.
— О чем ты говоришь?
Амори беспомощно развел руками.
— Я прошу прощения. Я понял это, когда она была на стене, — я не могу позволить этой девушке уйти. Я люблю ее…
— Что — воскликнул Кормак, ошеломленный. — Ты имеешь ввиду, что хочешь удержать ее и не отдавать Сулейман-Бею? Почему…?
— Я люблю ее, — сказал Амори упрямо. — Это единственное оправдание, которое я могу дать.
Синие искры адского пламени начали мерцать в глазах Кормака. Его пальцы сомкнулись на кубке и смяли его.
— Ты решил обмануть меня, а? — проревел он. — Обмануть меня! Волк укусил волка, так это из-за твоей проклятой похоти? Ты, французская собака, я отправлю тебя стричь ногти дьяволу!
Амори стремительно достиг своего меча, когда Кормак рванулся со своего места, однако гигант ирландец увернулся от стремительного удара, расколовшего тяжелый стол. Прежде чем молодой француз смог освободить свой клинок, толчок одетого в кольчугу Кормака заставил его отшатнуться, а затем он отчаянно забился, мешая железным пальцам норманна сомкнуться на своем горле. Одна из рук Кормака сжала, словно в тисках, кольчужный капюшон Амори на шее, не достав до горла, а другая стремилась ухватить его в смертельный захват. Лицо Амори стало бледным, ибо он видел, как Кормак вырвал горло гиганту турку голыми пальцами, и он знал, когда эти железные руки сомкнутся на его глотке, никакая сила на земле не сможет ослабить их до того, как они вырвут жизнь, что пульсирует под ними.
Посреди комнаты они боролись, эти два прекрасных, одетых в кольчуги воина в странном, молчаливом бою. Кормак не пытался достать меч, и у Амори не было времени, чтобы сделать это. Со всем своим мастерством, быстротой и силой, он вел безнадежную борьбу, пытаясь удержать эти страшные сжимающиеся руки. Амори ударил изо всех сил, продолжая бороться, направив одетый в железо кулак прямо Кормаку в лицо. Брызнула кровь, но потрясающий удар никак не повлиял на норманна. Амори показалось, что Кормак даже не моргнул. Они рухнули на обломки стола в тесных объятьях, Кормак взревел кратко и оглушительно, когда его пальцы сомкнулись, наконец, на шее врага. Мгновенно голова Амори начала кружиться, и свет свечи окрасился красным перед его выпученными глазами. Пальцы Кормака утонули в складках его кольчужного капюшона, что был отброшен с головы и лежал свободно на шее, и только это спасло Амори от мгновенной смерти, но даже так он чувствовал их неумолимое движение. Он бесплодно царапал и рвал запястья Кормака, его голова была согнута назад под опасным углом — его шея была готова треснуть, затем раздался быстрый топот ног в коридоре — с горящими диким огнем глазами воины ворвались в комнату.