Четырьмя днями позже, когда я сидел в своем кабинете, просматривая поступившую утреннюю газету перед тем, как отправиться в офис, Ева зашла ко мне с очередной пачкой писем.
Со строгим и неподвижным лицом она положила свежую корреспонденцию на стол передо мной и постучала по груде писем тонким пальцем, многозначительно посмотрев на меня. Затем вышла, тщательно прикрыв дверь.
Я разворошил стопку писем и рекламных проспектов и обнаружил маленький листок бумаги со следующим текстом:
«Она только что договорилась о встрече с миссис Хеннеси. Пятница, 28.21.30. Там выступит Стовински, скрипач».
Сердце у меня подпрыгнуло.
Миссис Хеннеси была ближайшей подругой Вестал, толстой вздорной женщиной, крикливой и хлопотливой, как курица. Несмотря на беспрерывную болтовню, ей ни разу не удалось выразить хоть одну дельную мысль. Даже Вестал частенько подшучивала над ней — за глаза, разумеется, — но все же поддерживала отношения, так как миссис Хеннеси была в курсе всех городских сплетен. А Вестал хотела знать все и о всех.
Всю последнюю неделю Вестал взахлеб говорила о Стовинском. Мне же он казался обыкновенным жуликом, украсившим себя артистической гривой волос. Но ему удалось покорить Литл-Иден серией концертов, и теперь скрипач совершал обход великосветских салонов. Миссис Хеннеси успела заарканить заезжую знаменитость еще до того, как Вестал наложила на него свою клешню.
Итак, срок был определен: через три дня.
На какой-то момент я почувствовал, как неприятный холодок пробежал по спине. Пока операция носила абстрактный характер, я спокойно и тщательно обдумывал все детали. Теперь, когда пришла пора воплощать все в жизнь, я впервые ощутил страх, так как понимал: одна малейшая ошибка — и со мной все будет кончено.
Я закурил сигарету и сжег записку Евы в пламени спички. Положив в карман нужные бумаги, я вышел из дома и спустился к ожидавшей меня машине.
Ева прошла мимо, направляясь к беседке.
— В четверг, в два часа, в пляжном домике, — едва слышно прошептал я.
Она коротко кивнула, давая понять, что поняла меня.
Трудностей было масса.
Ночных репетиций теперь не было: я спал в одной постели с Вестал. Я прикинул, что отшлифовать детали плана можно после обеда или же в выходной день Евы, четверг.
В офисе я набросал черновики нескольких деловых писем, а после этого записал их на магнитофон. Прослушивая каждое из них, я фиксировал время звучания. Ева должна была точно знать, когда я произнесу мои самые важные слова, предназначавшиеся Блэкстоуну.