Я промолчал.
— Какие у тебя планы? — резко спросил Реник.
— Их у меня нет. Я хочу осмотреться. Ты знаешь, что из «Вестника» меня вышибли?
— Слышал. — Он кивнул и продолжил после короткой паузы: — Поначалу тебе придется нелегко. Ты это понимаешь, не так ли?
— Естественно. Когда человек убивает полицейского, даже случайно, ему не дают об этом забыть. Я знаю, что меня ждет.
— Полиция не держит на тебя зла, Гарри. Я имел в виду другое. Тебе придется сменить профессию. Кубитт по-прежнему в силе. И ты у него на прицеле. Если он будет против, работа в газетах тебе заказана.
— Это мои трудности.
— Я мог бы помочь.
— Мне не нужна помощь.
— Да, конечно, но Нина…
— Я позабочусь о Нине.
Он долго молчал, вглядываясь в залитое дождем лобовое стекло.
— Послушай, Гарри, мы с тобой друзья. Мы знакомы Бог знает сколько лет. Я чувствую, что у тебя сейчас на душе, но не надо относиться ко мне как к врагу. Я говорил о тебе с Мидоусом. Это наш новый окружной прокурор. Пока еще ничего не решено, но, думаю, он сможет взять тебя в штат.
Я повернулся к Ренику.
— Я не стал бы работать на администрацию Палм-Сити, даже умирая с голоду.
— Нине пришлось нелегко… — Реник замялся. — Она…
— Мне тоже было несладко, поэтому мы сможем во всем разобраться сами. Помощь мне не требуется. И покончим с этим!
— Ну, как хочешь. — Реник раздраженно хлопнул руками по рулю. — Я понимаю, что с тобой происходит. Наверно, я бы тоже злился на весь свет, если б со мной обошлись так же, как с тобой, но что было, то прошло. Ты должен подумать о своем будущем и о будущем Нины.
— А чем, по-твоему, я занимался все эти годы, проведенные в тюремной камере? — Сквозь окно я смотрел на море, серое в пелене дождя, бьющееся о набережную. — Да, я озлобился. Мне хватило времени осознать, каким же я был слюнтяем. И чего я не взял десяти тысяч долларов, которые предложил комиссар полиции в обмен на мое молчание! Так вот, в тюрьме я дал себе зарок: теперь никто и никогда не скажет, что я слюнтяй!
— Это все слова, — резко возразил Реник. — Ты знаешь, что поступил правильно. Если бы ты взял деньги, то никогда бы не примирился со своей совестью. Это же ясно как Божий день.
— Ты так думаешь? Не обольщайся, что теперь мы с ней поладили. Три с половиной года в одной камере с растлителем детей и двумя ворами не проходят бесследно. По крайней мере, взяв десять тысяч, я бы не был отбывшим срок преступником, да к тому же и безработным. Возможно, я даже купил бы себе такой же автомобиль.
Реник пожал плечами.
— С этим не шутят, Гарри. Я начинаю волноваться за тебя. Ради Бога, возьми себя в руки перед встречей с Ниной.