— Где ты пропадал? Неужели было трудно позвонить?
Голос замолк. Это была женщина. Она попыталась улыбнуться, но образовавшиеся при этом линии у рта говорили о напряжении и тревоге в ее жизни. Что-то погасило блеск ее глаз, они утратили присущую им голубизну, стали такими же выцветшими, как и ее мужская рубашка, заправленная в юбку из грубой хлопчатобумажной ткани. Надетые на босу ногу бесформенные башмаки тоже не украшали эту особу. Руки у нее были в мыльной пене. Она обтерла их об юбку и отбросила со лба светлые волосы.
— Извините, — заговорила снова она, — я ожидала другого человека. Кто вы такой?
— Меня зовут Дэвид Брендстеттер. Я следователь по претензиям страховой компании «Медальон».
Он протянул ей свое служебное удостоверение, но она не взглянула на него. Ее глаза были прикованы к его лицу.
— Следователь?
— Я ищу Питера Оутса. Он живет здесь?
— Ох, только не говорите мне, что имеются какие-то неполадки со страховкой! Джон всегда…
— Страховка в порядке, — прервал он ее. — Могу ли я поговорить с Питером Оутсом?
— Его здесь нет.
У нее поникли плечи.
— Я бы очень хотела, чтобы он был тут… Я никак не могу его разыскать. Ведь он даже не знает о смерти отца.
Ей было больно это выговорить, она закусила губу и стряхнула навернувшуюся на глаза слезу.
— Послушайте, мистер Бренд…
Она позабыла фамилию, так случалось со многими людьми, слышавшими ее впервые.
Он повторил ее еще раз.
— А ваша фамилия Стэннард?
— Да. Эйприл Стэннард.
Она кивнула головой.
— Послушайте, войдите в дом. Может, я смогу вам помочь? — Поспешно рассмеялась и добавила: — Или, возможно, вы сможете мне помочь… Похоже, что полиции нет ни до чего дела.
Она отошла от двери.
— Заранее прошу извинения за беспорядок в доме.
Дэйв плохо видел после яркого солнца снаружи. Потом он услышал звук раздвигаемых цветных занавесей. Передняя стена в доме была из сплошного стекла с прекрасным видом на бухту. Стекло затуманилось от соли, но комната была хорошо видна. Заброшенная, вот как можно было ее охарактеризовать. Пыль покрывала полированную мебель, не новую, но привыкшую к заботливому уходу. Чехлы нуждались в утюжке. Кое-где в углах повисла паутина. На кофейном столике стояли немытые тарелки с остатками давно съеденных продуктов, кофейные чашки, полрюмки загустевшего вина, которое так никогда и не будет выпито.
— Садитесь, — предложила она. — Я приготовлю вам кофе.
Он опустился на кушетку, свалив при этом три книги, примостившиеся на самом уголке кофейного столика. Это были тяжелые фолианты в красивых сафьяновых переплетах с металлическими украшениями XVIII или XVII века.