Я молчал, словно набрав в рот воды.
— Я считаю, что если мужчина — истинный джентльмен, то он даже в присутствии обнаженной женщины не позволит себе ничего лишнего, — продолжая мило болтать, Глория сбросила халатик и, повернувшись ко мне спиной, безуспешно пыталась расстегнуть застежку лифчика.
— Помоги же мне, Гарри, — промурлыкала она.
Я призвал на помощь остатки самообладания и несмело приблизился к Глории.
С застежками я справился на удивление быстро, боясь коснуться бархатной кожи Глории.
— Благодарю, Гарри, — не поворачиваясь, Глория грациозным движением сняла трусишки. — Ох, как хорошо. Да, еще сережки.
Я стоял рядом с Глорией, опьяненный запахом ее тела, и не мог заставить себя сделать хотя бы шаг от нее.
Неожиданно одна из сережек выскользнула из ее пальцев и упала на пол. Глория поспешно нагнулась за ней. Ее роскошные бедра предстали передо мной во всей красе.
— Помоги же мне, Гарри, я уронила сережку, — жалобно попросила она.
Я послушно опустился на колени, чтобы разыскать злополучную сережку, а когда нашел ее и вновь посмотрел на Глорию, она уже надела халат, плотно запахнув его спереди. Но перед моими глазами стояли ее роскошные бедра, манящие к себе, как некогда сирены своей песней манили к себе Одиссея.
— Вот теперь совсем другое дело.
Этот будничный тон, вероятнее всего, включил во мне защитный рефлекс, так как я тут же автоматически спросил:
— Глория, что ты думаешь о Диксе?
— Ты уверен, что в настоящий момент тебя интересует именно Дикс?
— И все же, что ты о нем знаешь? Надеюсь, ты понимаешь, что он жулик?
Глория подошла ко мне поближе. Ее глаза обладали буквально магнетическим воздействием. В своем оранжевом халатике, подчеркивающим черноту волос и смуглую кожу, она была для меня самой желанной женщиной в мире. Я хотел ее до безумия. Женщины такой красоты и очарования у меня еще никогда не было.
— Я жду ответа, Глория, — все же повторил я, сам не сознавая смысла своих слов.
Глория молча взяла меня за руку. Я сразу понял смысл этого жеста и задрожал от предвкушения того, что должно произойти. Кожа ее была нежной, как у ребенка.
— Пойдем в спальню, Гарри, — нежно прошептала она.
Мои силы к сопротивлению слабели. Я, как загипнотизированный кролик, пошел вслед за ней. Она начала включать бесчисленные светильники, бра, подсвечники, и спальня осветилась, как сцена театра.
— Я люблю, когда много света, — заявила она, стоя перед зеркалом. — И почему люди предпочитают заниматься любовью в темноте? Я хочу света и огня! Хочу видеть мужчину! — Она повернулась ко мне, сверкая глазами и гордо вскинув голову. — Я красивая, да, Гарри?