– Ноги вверх, – инструктирует она, не глядя мне в лицо, полностью сосредоточенная на предстоящей задаче, и ставит мои колени в исходное положение.
Я закрываю глаза, когда она встает между моих ног и откидывает полу халата, прикрывающую мою наготу, после чего приступает к осмотру. Холод стержня, входящего в мое лоно, заставляет меня внутренне содрогнуться. Когда она водит им в разные стороны, вторгаясь в самые интимные места, меня тошнит. Я стискиваю зубы, пытаясь остановить рвотные позывы.
– Мы потеряли одну, – бормочет доктор Рэнкин спустя какое-то время, удерживая датчик в одном положении, а затем уверенно направляя его в другую сторону.
– Что? – Вивиан подходит к монитору. Я не уверена, сердится она на меня за эту потерю, или на доктора Рэнкин, которая не успела вовремя забрать яйцеклетку.
– Но у нас есть другая, – говорит доктор Рэнкин, и радости в ее голосе больше, чем обычно. – Хотя еще немного – мы бы и ее потеряли. Я же просила, чтобы она приходила каждый день.
– У нас возникла нештатная ситуация, и ее безопасность была важнее, – заявляет Вивиан, не отвлекаясь от экрана и жадно вглядываясь в единственную яйцеклетку, созревшую для отбора.
Доктор Рэнкин не отвечает, но я слышу металлический звон инструментов, подсказывающий, что она переходит к следующему этапу.
– Так всегда происходило? – вдруг спрашиваю я, неизвестно к кому обращаясь.
– Прошу прощения? – недоуменно восклицает доктор Рэнкин после короткой паузы.
– С женщинами до меня?
В комнате повисает тишина. Я могу только представить, что они пребывают в растерянности, не зная, как ответить. В детстве я часто задавала кучу неудобных вопросов, не догадываясь о том, что порой они не к месту. Позже я стала задавать такие вопросы осознанно. Но сейчас? Сейчас мне просто нужно знать, что я делаю, возвращая миру жизнь.
– Процедура похожая, – бесстрастным тоном отвечает доктор Рэнкин.
– Значит, вы все знаете, каково это – лежать в этом кресле, обнаженной и уязвимой. Ощущать себя просто куском мяса, – говорю я, обводя всех взглядом и ожидая, что меня остановят. Я так привыкла к окрикам Вивиан, что для меня это стало чем-то вроде игры – нарываться, пока не получу нагоняй. Меня удивляет, что на этот раз она не ругается, хотя я сомневаюсь, что, пока доктор Рэнкин занимается своим делом, Вивиан так уж волнует, что слетает с моего языка. Она даже не смотрит на меня.
– Я проходила это много раз. Я знаю, что ты чувствуешь, – с нежностью в голосе отвечает мать Кади, обтирая руки о черное платье, невольно подчеркивая изгиб бедер. – Но скоро все закончится, Ева.