Но тяжесть у меня в животе говорит обратное. Она наполняет меня дурным предчувствием и обреченностью – моя жизнь вот-вот будет растоптана, поставлена под контроль и забракована, мои мечты будут отброшены ради выгоды других, но не ради благополучия моих детей. Я стану первым звеном в цепи женщин, с которыми будут обращаться точно так же. Я подарю жизнь, которой жить невозможно. Произведу на свет еще один маленький винтик.
Я бы предпочла проснуться и вообще ничего не увидеть. Море черного – вот что меня бы устроило в этот жалкий день.
Заходит мать Кади.
Таблетки.
Завтрак.
Обычная рутина, и все же на этот раз все по-другому.
Когда мать Кади поправляет простыни на моей кровати, я слышу, как что-то падает на пол. Она наклоняется и поднимает дневник моей матери. Он так и живет у меня под подушкой, и, должно быть, я потревожила его во сне.
Я забираю у нее тетрадку и кладу себе на колени, глядя на сад за окном моей спальни. Он не такой красивый, как прежде, поэтому я отворачиваюсь и смотрю на тетрадку. В ней – надежды моей матери на то, что мне достанется жизнь, полная любви и свободы. Слова, которые она написала мне. Она не могла знать, что ее жизнь оборвется так внезапно, что нас разлучат сразу после нашей встречи, но в этих письмах – ее слова любви, вдохновения и поддержки. Когда тетрадка у меня в руках, мне кажется, будто и мама со мной.
Я пролистываю ее, пробегаю глазами фрагменты, пока к горлу не подступает горький ком.
Я подвела ее. Я так далека от той девушки, о которой она мечтала.
Кончиками пальцев я нахожу страницу, тайком вложенную в дневник. Одна строчка западает мне в душу.
Ты любима. Ты принадлежишь себе. Не мне, не им. Помни об этом.
Хотела бы я знать, как сделать это реальностью, потому что сейчас мне кажется, что все во мне принадлежит только им.
Я все слышу.
Это первое, что я осознаю.
Я слышу гул машины. Писк кардиомонитора. Шипение свежего кислорода, закачиваемого в комнату. Все звуки пронзительные и резкие.
Я не чувствую своего тела.
Внезапно, как по щелчку выключателя, ко мне возвращается обоняние. Запахи ударяют в лицо и подавляют затуманенный разум. Стерильное оборудование; стираное белье; даже стекло – все имеет отчетливый запах. Эти запахи смешиваются в одно полотно, которое я узнаю из тысячи.
Башня.
Мысли бегут наперегонки, порождая кучу вопросов. Почему я здесь? Что случилось? Где Ева?
Ева.
Я вспоминаю.
Фриверы. Эрни. Криокамера.
Неужели сработало?
Я в Башне.
Я хочу открыть глаза, но они еще не готовы к этому. Веки не слушаются.
Если я чувствую запах, значит, дышу. Я пытаюсь сосредоточиться на постоянном потоке воздуха: в рот, изо рта. Через несколько мгновений я замечаю ритмичные движения грудной клетки – она вздымается и опускается под простыней, накрывающей меня.