Внезапно шум врывается в уши, когда открывается дверь того помещения, где я нахожусь. Я слышу, как ее снова закрывают, и щелкает замок.
Я пытаюсь говорить.
Ничего.
Я пытаюсь пошевелиться.
Ничего.
Полный паралич.
Я слышу шаги. Кто-то проверяет кардиомонитор, потом плюхается на стул рядом со мной, пуговица или молния на одежде царапает пластик. Полагаясь лишь на слух, я составляю свою картину происходящего, в которой краски ярче и живее.
Потом я слышу его дыхание. Вздох.
– Хартман… – Хриплый звук вырывается у меня сам по себе, подгоняемый волной адреналина при мысли о работающем плане и освобождении Евы.
– Брэм! – взволнованно шепчет Хартман. – Ты очнулся? Ты слышишь меня?
– Эрн… и? – Я собираю достаточно сил, чтобы пробормотать его имя, прежде чем чернота сгущается, снова увлекая меня в свою бездну.
Я резко вскакиваю.
В горле пожар. Я не могу дышать. Жадно глотаю ртом воздух. Воздуха не хватает, я тянусь к нему, скатываюсь с кровати и ударяюсь об пол. Он светится, соприкасаясь с моей кожей, излучая нежно-голубое сияние.
Я могу видеть.
– Брэм! – Хартман бросается ко мне. – Дыши!
Я хватаюсь за горло, мое тело взывает о кислороде. Хартман склоняется надо мной и вытаскивает красную трубку. Он срывает крышку, обнажая иглу, и, не колеблясь, вонзает ее мне в шею.
Химикаты мгновенно вступают в реакцию, и горло расширяется. Кислород, сладкий кислород наполняет мои легкие, и я проваливаюсь в пустоту.
– Брэм? – тихо произносит Хартман. Я чувствую его теплую руку на моем правом плече. – Брэм?
Я открываю глаза и вижу свою комнату. Комнату в общаге, которую мы делили до того, как я сбежал.
– Хартман, – вздыхаю я, и щекам больно от улыбки. Она первая, появившаяся на этом лице за долгое время. – Где Эрни? – спрашиваю я.
– Он в порядке. Но ты не можешь с ним встретиться. Он у них, – говорит Хартман. Для меня сейчас нет милее зрелища, чем его круглое небритое лицо.
– Ева? – спрашиваю я.
Он молчит.
– Что такое? – Я заставляю свои больные мышцы принять сидячее положение.
– Эй, притормози немного. Ты еще не готов двигаться. Твое тело должно адаптироваться.
– Что с Евой? Как она? – допытываюсь я.
– С ней все хорошо. Было несколько… инцидентов, пока ты отсутствовал. – Хартман снимает очки с толстыми стеклами и делает вид, будто занят их протиркой, но на самом деле просто избегает смотреть мне в глаза.
– Инцидентов? – переспрашиваю я.
– Сейчас она в порядке, но это ненадолго. – Хартман переводит взгляд на кардиомонитор. – Сегодня тот самый день, – говорит он.
Я смотрю на него, требуя больше информации.
– Они планируют процедуру на сегодня. Ранним вечером, – объясняет он.