В его присутствии я снова чувствую себя ребенком.
Он подходит к окну и прикасается ладонью к стеклу. Монитор сканирует руку и предоставляет ему доступ к любым файлам и программам. Он начинает просматривать послеобеденную запись с камер наблюдения.
Быстро прокручивает кадры встречи. Передо мной мелькают знакомые сцены, только уже в ускоренной перемотке. Я вижу себя в образе Холли; Еву в костюме Матери. Она там и в то же время ее как будто нет.
– Я пришел поговорить о Еве. – Отец крутит рукой в воздухе, словно затягивает невидимый винтик, в то время как на экране чередуются кадры видеосъемки.
– Что ты хочешь узнать? – На моих глазах мать Нина умирает во второй раз за этот день. Ни один мускул не дрогнет на лице отца. Суровом и бесстрастном.
Экран переключается на другую камеру. Еву тащат к лифту. Холли гонится за ними; почти идеальная голограмма лишь слегка подрагивает во вспышках ружейных выстрелов, что гремят в комнате.
– Вот, здесь, – говорит отец, кивая на экран.
Это я. Уже не как Холли. Я настоящий. Мы оба пристально смотрим на экран, где видно, как я врываюсь в лифт и чистым ударом в челюсть вырубаю охранника. Запись приостанавливается.
– Значит, вы встретились.
Вот он. Исторический момент, по крайней мере, для меня. Запечатленный на видео. Я возвышаюсь над бесчувственным телом похитителя, она стоит на коленях рядом с ним, и впервые в жизни мы смотрим друг другу в глаза.
– Она узнала тебя? – спрашивает отец.
– Нет, – без колебаний отвечаю я.
Отец молчит.
– Нет, – повторяю я. – Во всяком случае, я так думаю.
Отец крутит запястьем, щелчком пальцев снова запуская видео. Наши записанные голоса прорезают тишину комнаты.
– Ты Хол…
– Ему нужен лед.
Отец щелкает пальцами, включая повтор.
– Ты Хол…
– Ему нужен лед.
– Ты… Хол…
Он смотрит не на меня, а прямо перед собой, поправляя тонкие очки на носу, как обычно, когда делает вид, будто обдумывает свои следующие слова.
– Думаю, мы оба знаем, что она собиралась сказать, прежде чем ты так умело перебил ее.
Я молчу.
– По вполне понятным причинам, эта запись не будет храниться в архиве. – Он скрещивает пальцы, стирая самый счастливый момент в моей жизни.
– Будь очень осторожен, Брэм, – предупреждает он. А, может, и угрожает. Трудно сказать. Он невозмутимо направляется к двери.
– Может, ты у нас и лучший пилот, но это не значит, что ты незаменим. Если будешь создавать проблемы, то, что ты мой сын, ни на что не повлияет.
За отцом закрывается дверь, и он оставляет меня наедине с моими мыслями.