Липучки на моих ботинках бесполезно болтаются, насквозь промокшие в воде, затапливающей городские улицы. Мы приближаемся к горе, что возвышается впереди. Вспыхивает молния в наэлектризованных облаках, и я вдруг понимаю, что это не гора: это здание. Три огромные буквы над входом появляются в поле зрения, когда самый нижний слой тонкого облака рассеивается в порыве ветра.
ЭПО.
– Делай только то, что я говорю, – наказывает мне отец, когда луч света сканирует его глаза и тяжелые стеклянные двери раздвигаются, впуская нас в похожий на пещеру вестибюль.
– Доброе утро, доктор Уэллс, – приветствует его молодая женщина за стойкой администратора.
Я замираю на месте от изумления и восторга. Женщина не похожа ни на кого на свете.
– Папа, у нее гладкая кожа, – говорю я, восхищаясь идеальным цветом лица.
– Хватит. Никаких разговоров, – одергивает меня отец.
– Но, папочка, почему она…
– Довольно, – рявкает он.
Я умолкаю, но как зачарованный наблюдаю за женщиной. Она смотрит на экран компьютера, печатая на клавиатуре. И тут я замечаю, что ее пальцы не нажимают на клавиши. Они порхают по поверхности квадратных кнопок с буквами, но не надавливают на них.
– Мисс Сильва ждет вас. Вам разрешено подняться наверх после прохождения контроля. Вам тоже, молодой человек. – Она сверкает улыбкой, и я вижу пятнышко красной помады на ее зубах. – Сколько тебе лет? – ласково спрашивает она.
– Мне четыре года, – гордо отвечаю я. Она снова улыбается.
– Спасибо, Стефани, – говорит отец. – Как тебе новая работа? Нравится?
– Очень, доктор Уэллс. Еще раз спасибо, – отвечает она, все с той же улыбкой. Она молода. Моложе, чем моя мать. Я еще не видел таких женщин.
Отец шагает вперед. Я снова подхватываю свой чемодан и плетусь следом за ним.
Охрана проверяет содержимое моего баула. Каждую игрушку. Каждую книжку. Когда все закончено, мы садимся в лифт и поднимаемся на самую верхотуру.
– Ай! – хнычу я, когда закладывает уши.
– Не бойся. Вряд ли тебе придется очень часто ездить на лифте, – говорит отец, замечая мою гримасу.
– Папочка, вот та тетя. Почему она не такая, как все? – спрашиваю я.
Отец улыбается. Мне нечасто доводилось видеть у него такое выражение лица.
– В каком смысле? – спрашивает он, кажется, впервые за этот день проявляя искренний интерес ко мне.
Я пытаюсь подобрать слова. – Она красивая.
Отец ухмыляется. – Действительно. Очень красивая для мертвой женщины, – говорит он.
– Мертвой? – Я в замешательстве.
– Да. Стефани, настоящая Стефани, мертва. Та, кого ты только что видел, не настоящая, это всего лишь проекция. – Он улыбается.