– Я знаю, иногда он ведет себя…
– Как психопат, – перебиваю я, чего раньше никогда не делал. Не думаю, что многие позволяют себе такую дерзость.
– … неподобающим образом, – спокойно продолжает она. – Иногда его поступки неуместны, гнев неуправляем, и то, как он обращается с тобой, неприемлемо. Но он просто пытается справиться с тем напряжением, которое мы все испытываем. К сожалению, тебе как его сыну достаются физические последствия этих сумасшедших нагрузок.
– Да, и доказательство тому – мои многочисленные шрамы. – Я трогаю повязку на лбу.
Вивиан отводит взгляд, как будто ей совестно видеть меня таким.
– Ты знаешь своего отца лучше, чем кто-либо, Брэм. Он привык все контролировать, его жизнь должна быть спланированной и предсказуемой. Когда случаются сбои или непредвиденные события, ему трудно смириться. Особенно когда это касается тебя, Брэм. – Она взмахивает рукой, и включается аудиозапись. Звучит голос Холли. Мой голос, каким его слышит Ева.
– Мой отец… все контролирует. У нас сложные отношения.
Вивиан снова проводит рукой, останавливая запись.
Я уныло опускаю голову, мне стыдно. Мало того, что я нарушил протокол, так еще открыто критиковал отца, зная, что за нами наблюдают.
– Полагаю, нелегко слышать такие слова от собственного сына. – Вивиан пытается оправдать отца. – К тому же они потенциально опасны для Евы.
– Я знаю. Простите, – искренне говорю я. – Такого больше не повторится.
– Надеюсь. Потому что это недопустимо, – командным тоном произносит Вивиан. Теперь она больше похожа на женщину, которую я знаю. – Это предупреждение, Брэм. Не от твоего отца, а от меня. Я не буду играть с тобой в игры. Я не буду тебя бить. Но, если ты еще раз нарушишь протокол, последствия будут серьезными и для тебя, и для Хартмана. Это понятно?
– Да, мисс Сильва, – покорно соглашаюсь я. Веду себя, как набедокуривший школьник перед директрисой.
– Как только ты восстановишься, тебя отведут обратно в общежитие, и сегодняшний инцидент не станет предметом обсуждения. – Вивиан подходит к двери, и та автоматически открывается.
– Отдыхай, мой мальчик, – говорит она, исчезая в Куполе за матовой стеклянной дверью. Никогда еще Вивиан так со мной не разговаривала. За годы управления этой махиной она стала холодной, но даже в самом толстом льду бывают трещины.