— Здравствуйте, молодые люди. Проходите, проходите, не стесняйтесь. Чего в прихожей толпиться?
— Здравствуйте.
Люку с огромным сожалением пришлось оторваться от осмотра очередного шедевра инженерной мысли прошлых эпох. Но правила вежливости требовали именно этого хотя бы от части делегации. И если Мара Джейд могла себе позволить, спрятавшись в задних рядах, продолжать рассматривать какую-то редкость, то у руководителя делегации такая возможность отсутствовала категорически.
— Впечатляет, — решил быть искренним Люк.
— Еще бы! — со столь же искренним довольством отозвался хатт. — Такой коллекции нет ни у кого в галактике! Впрочем, она не вполне моя. Точнее сказать, не только моя. Дарт Вейдер может по праву считаться еще одним ее создателем и совладельцем.
— Лорд ситхов интересуется техникой?
— Милорд интересуется всем, что летает. А следует заметить, он способен заставить взлететь даже то, что для этого и не предназначалось. Так что добрая треть коллекции привезена им из поездок по дальним закоулкам Внешнего Кольца. Многое из этого лично им и отремонтировано. А вот системно заниматься реставрацией, изучением, хранением всего этого богатства у него просто нет времени.
— А у вас есть?
— Я домосед. К тому же рядом имеется технологический университет, студенты которого с великим энтузиазмом делают многие технические работы. А я лежу рядышком, ну, вот как сейчас, и любуюсь творческой молодежью. Что может быть прекрасней реализующей себя юности?
— Странные мысли для того, кого многие считают… как бы это сказать… не вполне чистоплотным бизнесменом.
— Да чего уж там юлить, так и говори: «бандитом», — забулькал хатт с гораздо более ярким самодовольством.
На его булькающий смех многие оглянулись и начали подтягиваться к говорящим. Тот, похоже, только этого и ждал, теперь обращаясь к всей аудитории.
— Что мальчики-девочки, не похож я на принца вашего Ксизора? То-то, что не похож. Хоть и ценитель он изящного, и бабло тоннами в произведения всяческого искусства вбухивает, а не то? Потому как под себя гребет дурень. А сам того не понимает, что в гробу карманов нету, с собой на ту сторону Великой много не унесешь.
— А вы, значит, бессребреник?
— Ни боже мой, молодой человек! Ни боже мой! Деньги я люблю, — Джабба основательно почесал могучее пузо. — Люблю зарабатывать и люблю тратить. Трачу только вдумчиво: так, чтоб удовольствие не только для брюха или другой какой части тела оставалось, а вообще.
— Вообще, что?
— А то. Вот ты на все эти машинки глаза пялил и рот разевал так, что челюсть едва на пол не падала. И таких зрителей у меня — считай всякий сюда приезжающий. И рассказывать об увиденном ты, да и всяк, кто мало-мальски понимает, будете по всей галактике. И не только про машинки, но и про меня. А Ксизор со всеми его художественными сокровищами таким вниманием похвастаться может? То-то. Он только в криминальной хронике регулярно светится. А я славы хочу. Настоящей. На века.