— Жалеешь, что в разведку пошёл, Семёныч?
— Да чего там жалеть. Кто я раньше был и кем я являюсь теперь? Я Землю защищаю. Слыхал о такой?
— Слыхал. А как же не слыхать? Землица наша. Матушка. Украшение всей Солнечной Системы. Кстати о кастетах. У нас девчонка одна с кастетом ходила.
— Ну, это перегиб. Девчонка должна со скакалкой ходить. В куклы играться.
— Так ей уже за двадцать было, Семёныч! Она у нас с парашютом прыгала, на дельтаплане летала, а игралась на борцовском ковре. Сразу с несколькими спарринг партнерами.
— Доставалось, наверное, бедняжке, — посочувствовал Середа.
— Доставалось. Ей потом наш тренер Ибрагим Ахмедович таких выписывал, что не пожелаешь! За повышенный травматизм на производстве золотых медалей. Целыми днями сама не своя ходила. А, как выйдет на ковёр, так — снова. Не могла удержаться. А так хорошая была. Душевная. Как говорится, последнее с себя снимет…
— ???
— …и другому отдаст, Семёныч. Подержать. Пока душ примет.
— А-а, — догадливо протянул майор. — Душевичка, значит, была.
— ??
— В душевой, я говорю, любила помыться!
— А-а, — пришла очередь Кондратия демонстрировать понятливость. Он быстро допилил первый прут и принялся за второй. — А где вы пилкой разжились, товарищ майор? — поинтересовался, как бы, между прочим, Кондратий.
— А я не говорил? У меня была. Давно. Когда летел на Фомальдегаус, с собой прихватил. — Семёныч поднял вверх назидательно палец. — Каждый уважающий себя шпион, паря, заруби себе это на носу, должен иметь при себе пилку. Мало ли чего? Ходим по тонкому льду, сынок! Бесконечные облавы и провалы, аресты и побеги. В общем, гуляя на свободе, нужно быть готовым, чтобы утратить свободу. Но главное уметь смываться из тюрем, из-за её решёток, каменных стен и прочей колючей свинячей проволоки! Ты проходил курсы по смыванию, заморыш?
— А как же, — гордо расправил плечи Придуркин, не прекращая тем временем вжикать. — Вот, — указал он на еле заметный шрам у себя на лбу.
— След от «колючки», — догадался Середа, дожёвывая кондратьевский «стиморол» и проглатывая его.
— Не-а, — помотал головой Придуркин. — След от стены. Мой инструктор сказал мне однажды: «Ты, Кондрашка, хоть об стену головой расшибись, а перелезь через неё». Я его слова тогда за чистую монету принял. Вот так и получилось.
— А-а, — отчаянно махнул рукой майор. — Что там говорить о вас, салагах. — И он с чувством собственного превосходства плюнул, выпятив губу, но попал себе на рубашку. — Вот у нас в военном секретном училище, не буду говорить в каком, таких шрамов, как у тебя, у каждого второго.