С а б и н а. Нет, не все. У нас есть еще апельсины. (Выходит.)
А д а. Стоит только Сабине выйти из комнаты, и вы сразу роняете шпагу. Вы что, сражаетесь только в ее присутствии, показательные бои устраиваете?
Й о н а с. Отстаньте от меня. Не мастер я флиртовать, не видите, что ли? Я женщин боюсь.
А д а. Ну, эта беда поправимая. Думаю, дело вовсе не в страхе — в недостатке опыта. Вы, вероятно, мало с ними общаетесь.
Й о н а с. Сейчас вы скажете, что мне не хватает материнской заботы.
С а б и н а (входя в комнату). А разве не так?
Й о н а с. Ну конечно, и семейного альбома, и ваты, чтобы тебя туда засунули, как елочную игрушку, едва на свет появишься; нет, это большое везение — остаться без матери.
С а б и н а. Йонас, вы сегодня в особенно парадоксальном настроений.
Й о н а с. Вот-вот, в кои веки скажешь что думаешь, а ведь это редко со мной случается, и сразу — «в парадоксальном настроении». Да вы, милые дамы, и отдаленного представления не имеете о том, сколь черна и парадоксальна реальная жизнь.
А д а. Похоже, он нас хочет напугать, Сабина.
Й о н а с. Нет, такой цели я перед собой не ставил, но если получилось — рад. Так вот, повторяю: расти без матери — большое везение. Никто так старательно не засовывает человека в скорлупу собственного «я», как мать. Она будет вечно держать тебя под крылышком и никогда не разрешит летать самому из страха, что ты можешь разбиться. Она будет сидеть у твоей постели, чтобы тебя не мучили кошмары. Будет таскать тебя все время за спиной, как обезьяна детеныша, передаст тебе все свои страхи и неврозы. Даже подружек сама станет подыскивать, а потом не спать по ночам и ждать твоего возвращения. Своей любовью она так законопатит все окна, что само словно «свобода» станет для тебя пустым звуком. Нет, если бы я рос с матерью, я и не узнал бы, наверное, как тонок лед, по которому все мы ходим, или узнал слишком поздно.
А д а (сдавленным голосом). Извините, к сожалению, мне пора.
Шум проезжающих машин.
Я сбежала оттуда, потому что вдруг почувствовала, что не в силах сдерживать нахлынувшие на меня эмоции; на улице, как последняя дура, разревелась. Я ненавидела и одновременно уже любила этого странного парня. Единственное мое желание было никогда с ним больше не встретиться. Он вызывал отвращение, но вместе с тем такую острую жалость, что сердце мое буквально разрывалось. При этом я точно знала, догадайся он о моих чувствах, он счел бы себя глубоко оскорбленным, и вообще он совершенно не стоил того, чтобы так из-за него мучиться.
Кстати, в тот вечер он остался у Сабины.