Конни облегченно вздохнула.
— Да, и еще. — Ведьма извлекла откуда-то из-под юбок растрепанную записную книжку в коричневом переплете и, лизнув палец, открыла ее. — На чем мне замесить тесто? Если на крови, он будет храбрый. Если взять лаванду, будет красивый. А если белены — умный.
— А вы возьмите все, — попросила Конни.
— Так не пойдет, — возразила колдунья. — Либо храбрый, либо красивый, либо умный.
Она с треском захлопнула книжечку, даже взвилось облачко пыли.
— Пусть лучше умный, — нерешительно выбрала Конни.
— Тогда набери летом свежей белены.
— Лето, так не скоро… — Конни призадумалась. — А может, кровь?
— Я разрежу твой палец, — холодно ответила ведьма. Конни невольно вздрогнула.
— Я могла бы взять малиновый сироп, — предложила ведьма извиняющимся тоном, — потому что лаванды у меня тоже нет. Но с малиновым сиропом он выйдет глупым.
Она испытующе взглянула на Конни. Конни сделала вид, будто колеблется, и в конце концов сказала:
— Ладно, берите малиновый сироп, ничего, если он будет глуповат.
— Так — так, хорошо, — согласилась ведьма, — тебе виднее.
Она поднялась и огладила юбки.
— Пойдем тогда в мою мастерскую.
Она схватила Конни за руку и потащила с собой. Они долго петляли и кружили по городу, пока не завернули в какой-то темный проход. Они прошли почти вплотную к грязной стене, выложенной кафелем, подлезли под трубами отопления, и наконец старуха толкнула ногой кособокую дубовую дверь. Конни поразилась, увидев перед дверью грядку с цветущими крокусами.
— Какие красивые!
— Я иногда делаю такие вещички, упражняю пальцы, чтобы не потерять форму.
Комната была очень высокой и почти пустой. В правом углу стояла большая печь, рядом несколько ведер с белесым, красным и желтым сиропом. Стены забрызганы разноцветными каплями сиропа и коричневыми пятнышками пряничного теста. В левом углу лежали две формы для выпечки: большая и поменьше. Рядом на полу валялись несколько метел с черной щетиной. Ведьма провела Конни за кучу пряничных мужчин разной величины, они были еще голые и без лиц. Ведьма пнула кучу ногой.
— Им еще нужно подсохнуть. — Она с хрустом вгрызлась в яблоко. — Вообще-то я обещала сделать их к рождеству, но сказала заказчицам: «Радуйтесь, многоуважаемая, что в рождественские праздники вы еще сможете спокойно отдохнуть. Согласны подождать?» И женщины усердно кивали, потому что успевали дослушать только до слова «многоуважаемая».
Ведьма с презрением махнула рукой.
— А почему вы живете одна? — спросила вдруг Конни. — Вы ведь и себе могли бы испечь мужа.
— Так я и делала. Но стоит мне выпечь кого-нибудь, он глядит на меня, смеется и говорит: «Что? Ты моя жена? Такая старая, да еще в эдакой дурацкой лиловой шляпе? И убегает. Как будто все дело в шляпе. Один даже выпрыгнул из окна. Но далеко они не уходят. Польет дождь, и они размокают. Этот, который из окна выпрыгнул, размок прямо на ярмарочной площади. — Ведьма злорадно хихикнула, а потом сказала грустно: — И все же жаль, так много работы впустую.