Ганс-Юрген хорошо знал дорогу в зоопарк. Всякий раз, когда отец ездил сюда на сельскохозяйственную выставку, мать возила Ганса-Юргена в зоопарк. Но эскорт полицейской машины нервировал и хозяина и лошадь, а им нужно было перейти на другую сторону улицы.
Лошади, как известно, не ходят по лестницам. Перила пешеходного моста отливали синим блеском. Патрульная машина затормозила. Начали останавливаться и прохожие, ожидая, не задержит ли полиция парня с лошадью. Минутное зрелище.
Наконец Ганс-Юрген догадался провести Гнедого по дорожке для инвалидных колясок. Он готов был заплакать и, может, расплакался бы, если бы Гнедой так не вздрагивал и не шарахался в сторону от шума проезжающих машин. Под эскортом полиции они дошли до зоопарка.
Попросив у Ганса-Юргена его удостоверение и справку на лошадь, полицейские проверили документы и, пожелав всего хорошего, откланялись. Перед тем как сесть в машину, полицейские на мгновение задержались. Со стороны показалось, будто они замерли по команде «смирно».
Почти две недели понадобились добросердечным работникам зоопарка, чтобы поставить на ноги Ганса-Юргена и Гнедого. У Ганса-Юргена сразу же обнаружился сильный жар, паренек бредил каким-то Ханзелем, который пришел за ним в Лейпциг, и кричал, чтобы тот убирался.
Ганса-Юргена лихорадило. Ему чудилось, будто он лезет по сугробам к школьному автобусу. Ребята уже ждут его на остановке. «Ханзель, Ханзель…» — дразнят они его. Все больше снежков попадает в него. Один удар особенно чувствителен. Внутри снежка камень. «Ханзель, Ханзель, Хан…»
Девушка осторожно снимает одеяло, которым он закрылся с головой.
— Успокойся. Все будет хорошо. Конь твой уже поправился.
Убедившись, что он заснул, она выходит из комнаты и идет в конюшню. На маленькой черной табличке перед стойлом она выводит мелом «Ханзель».
Вскоре Ганс-Юрген выздоравливает, а когда он окончательно поднимается на ноги, то начинает ухаживать за пони и своим конем.
Он живет у девушки, которая написала мелом новое имя для его коня.
До осени его жеребец пасется вместе с другими молодыми лошадьми. Иногда смотрители жалуются, что Ханзель кусает других лошадей и гоняет кобыл.
Когда же Ханзель покалечил руку девушки, Ганс-Юрген дает согласие на то, чтобы жеребца кастрировали. С этих пор он редко задерживается у него. Но присматривает за ним добросовестно, а когда поздней осенью коней переводят в конюшню, регулярно прогуливает его…
Но иногда, особенно под вечер, если Ганс-Юрген весь день провел один, он идет кормить своего коня, и тогда ему чудится, что тот переменился. Да еще эти белые буквы на табличке у стойла! Гнедая масть видится ему вдруг грязно-зеленой, кожа морщинистой, а лошадиные глаза смотрят то печально и преданно, то зло. В эти мгновения ему хочется одновременно и приласкать и ударить Гнедого. Девушке он об этом рассказать не может. Просто хочет, чтобы она всегда оставалась рядом.