Тут он произнес:
— При вашей эрудиции вам следовало бы найти себе что-нибудь получше вашего учреждения.
— Я подумаю об этом, — ответила Кристина.
А Дитрих все смотрел на нее, продолжая размышлять: «У нее умные глаза. И в моем деле она была бы мне настоящей помощницей, привлекала бы клиентов, производила бы на них впечатление, в особенности на таких, как Шнойзель». Шнойзель приезжал часто, у него было пристрастие — каминные часы… Менцель так задумался, что не сразу заметил, как его спутница умолкла. Но она не обратила внимания на его рассеянность и предложила:
— Давайте поедем на остров Роз. Хотите?
Конечно, он хотел.
Газету они забыли на скамейке. Когда они уже скрылись за деревьями, одна из лодочниц взяла ее, другая проворчала:
— Вечно за этими приезжими все надо убирать.
— Правда твоя, — сказала первая старушка, довольная, однако, что приезжие забыли газету. Сама она газет не выписывала, и, хотя туристы, катаясь на лодке, приносили с собой весточки из большого мира, она все же любила прочесть обо всем сама.
А Дитрих и Кристина тем временем переправлялись на пароме на остров Роз. За ними плыли лебеди. Вытащив из сумки хлеб, Кристина крошила его и бросала птицам. Лебеди были не голодны. Когда запас хлеба иссяк, Кристина свесила руку в воду, совсем перегнувшись через поручни. Менцель забеспокоился:
— Смотрите не упадите.
На острове он несколько раз заснял ее. Розы еще не цвели. Потом они осмотрели солнечные часы, было восемь. Охота рассказывать у Кристины пропала. Менцель снял свою спутницу перед «Храмом Венеры» и на цепном мосту, когда она, смеясь, бесстрашно бежала к нему. Неподалеку от моста, у берега, они обнаружили лебедушку с птенцами. Она сердито зашипела на Менцеля, когда тот приблизился.
— Ну и злюка, — возмутился он.
— Почему же злюка? Она ведет себя как настоящая мать, — возразила Кристина.
— Так оно и должно быть, — сказал он.
Кристина удивленно на него посмотрела. Он увлек ее в подземный переход под цепным мостом. Он мог бы поцеловать ее еще в парке, но только здесь он впервые отважился на это. Кристина вырвалась было, но ступила в воду. Менцель чиркнул спичкой. Туфли и чулки Кристины промокли. Он совсем забыл, что в этих переходах почти всегда стояла вода. Когда спичка погасла, он снова поцеловал ее. Сначала она противилась, потом сдалась.
Спустя некоторое время они сели на скамейку неподалеку от «Храма Венеры». Кристина вытянула ноги на солнце. Они смотрели на пчел, которые летели на анютины глазки, задевая зонтики фуксий, пчелиное жужжание убаюкивало, словно колыбельная песня. Когда наконец вещи Кристины подсохли и они встали со скамейки, парк уже заполнился людьми. Кристина созналась себе в том, что ждала этого часа. Им навстречу попадались знакомые. Менцель держал Кристину за руку, ей нравилось это. Она чувствовала, что знакомые оглядываются, провожая их взглядом. Она смотрела людям прямо в глаза, не отводя взора, как бывало совсем недавно. После развода она почти не выходила гулять одна и подумывала уже, не завести ли ей собаку.