- Сделаю.
- Хорошо, спасибо тебе... Я думаю, ему приятнее будет покоиться под камнем, который был свидетелем наших речей и наших слез. Ох, тяжко вспомнить... А надпись, знаешь, какую сделай? Когда мы расставались, он оставил мне несколько строк из Мицкевича. Ты их читал, должно быть:
Чем дальше тень, она длинней и шире
На землю темный очерк свой бросает,
Так образ мой: чем дальше в этом мире,
Тем все печальней память омрачает.{148}
Ох, как верно это! И тот колодец, что мог бы нас соединить, хотела бы я как-нибудь увековечить...
Вокульский вздрогнул, глядя куда-то вдаль широко раскрытыми глазами.
- Что с тобой? - спросила председательша.
- Ничего, - отвечал он, усмехнувшись. - Смерть заглянула мне в глаза.
- Не диво: она бродит вокруг меня, старухи, и тот, кто рядом, может ее увидеть. Так сделаешь, как я прошу?
- Сделаю.
- Приходи же ко мне после праздника и... навещай почаще. Может, и поскучаешь немножко, да авось и я, старуха, еще пригожусь тебе. А теперь ступай себе вниз, ступай...
Вокульский поцеловал у нее руку, а она несколько раз поцеловала его в голову. Потом нажала кнопку звонка. Явился слуга.
- Проводи господина в гостиную, - сказала она.
Вокульский был как в чаду. Не знал, куда его ведут, не сознавал, о чем они говорили с председательшей. Он только смутно ощущал, что попал в какой-то круговорот, его окружали громадные покои, старинные портреты, звуки тихих шагов и неуловимый аромат. Вокруг была драгоценная мебель, люди, исполненные необычайной, от роду ему не снившейся утонченности, и, заслоняя все это, всплывали перед ним воспоминания старой аристократки, овеянные вздохами и омытые слезами воспоминания, подобные поэме.
"О, что это за мир? Что за мир!.."
Однако чего-то ему недоставало. Он хотел еще раз взглянуть на панну Изабеллу.
"Наверное, в гостиной ее увижу..."
Лакей отворил двери. Опять все головы повернулись в его сторону, и разговоры затихли так внезапно, будто вспорхнула шумливая птичья стая. С минуту все молчали и смотрели на Вокульского, а он никого не видел и только лихорадочно искал глазами бледно-голубое платье.
"Здесь ее нет", - подумал он.
- Вы только поглядите, он нас не соизволит даже замечать, - посмеивался старичок с седыми бакенбардами.
"Должно быть, она в другой гостиной", - говорил себе Вокульский.
Он увидел графиню и подошел к ней.
- Что же, вы кончили совещаться? - спросила графиня. - Не правда ли, как мила наша председательша? В ее лице вы имеете большого друга, однако не большего, чем я. Сейчас я вас представлю... Пан Вокульский, - сказала она, обращаясь к даме в бриллиантах.