, – продолжает Джулия. – Столько народу поубивали – и жили как ни в чем не бывало. Кто знает, что еще она натворила? Может, то, что мы знаем, всего лишь вершина айсберга.
«Ты выдаешь свой возраст, Джулия, – думаю я. – Эти детишки, вероятно, никогда не слыхали про Майру Хиндли. Или про Розу Вест, если уж на то пошло».
– Господи боже! – Эмили смотрит широко раскрытыми глазами. – Что, если это было только началом? Что, если следующей жертвой стал бы кто-нибудь из нас?
– Я думала об этом прошлой ночью, – восторженно отвечает Джулия. – Кто знает, на что она способна? Если она убила собственную дочь…
– Мы пока не знаем, убила ли она вообще кого-нибудь. – Моя злость вспыхивает, я смотрю на них, на всех этих молодых и не очень людей, готовых с легкостью судить и обвинять.
– Ой, я думаю, знаем. – Джулия поворачивается с лукавым видом. – А как насчет ее несчастного маленького братика?
– Ты знаешь, о чем я говорю. – Мое лицо заливает краска – ответ слабоват.
– Ах, ты имеешь в виду, мы не знаем, убила ли она кого-нибудь в этот раз.
Лиза – убийца, но то случилось много лет назад. В другой жизни. Под другим именем. И так трудно поверить, что она имеет какое-то отношение ко всему нынешнему безумию. Потому что она не безумна, но, даже если она и безумна, мне она нравится больше, чем эта первосортная сука передо мной. Джулия улыбается. Именно этого она и добивалась. Да пошла она!..
– Да, фактически не знаем. Поэтому почему бы вам не заняться работой, за которую вам платят, и предоставить полиции заниматься своим делом?
Это не лучший мой выпад, но, поскольку я в дюйме от того, чтобы выкрикнуть в это наглое лицо безрассудные слова ярости и безысходности, и это сойдет. И ведь дело не только в ней, ведь столько всего навалилось: Ричард, Пенни, отодвигающая меня на задний план, Саймон с его добротой, пропавшая Ава и Лиза – об этом я и говорить не могу.
– Меня удивляет, что ты относительно спокойна, – присоединяется Тоби – не хочет оставаться слишком уж в тени Джулии, явно вырвавшейся в лидеры. – Ты ведь неплохо знала Аву. Я думал, тебя это будет сильнее волновать, чем защита Лизы.
Я смотрю на него, на этого павлина, к сорока годам он будет толстым и плешивым – ни одна баба под него не ляжет. Этот мальчишка, который ничего не знает.
– Как ты смеешь! Как ты смеешь претендовать на то, будто знаешь мои чувства?
Красные пятна появляются на его лице. Он не знает, что делать дальше – отступать или атаковать.
– Она воровала деньги. – Тихий, почти неслышный голос. Стейси. Милая, глупая Стейси защищает своего мужчину. Джулия стреляет глазами то в одного, то в другого, наслаждаясь каждым мгновением этого противостояния. Наступает долгая пауза, все задерживают дыхание, и тут я не разочаровываю публику, потому что вся моя ярость прорывается наружу. Смерч огненных слов.