Она бросается на меня, но мне удается вильнуть в сторону. Кейти смеется, и я с неожиданным отчаянием понимаю, что она играет со мной. Я едва стою на ногах.
– Лиза!
Этот голос раздается так неожиданно, что я автоматически поворачиваюсь. Она стоит в дверях за нами, глаза широко раскрыты, она потрясена, фонарик слабо горит в ее опущенной руке. Мэрилин. Мэрилин нашла нас. Я испускаю слабый всхлип при виде моего лучшего друга, моего настоящего лучшего друга; бесполезный фонарик падает на землю, а она изо всей силы отталкивает меня в сторону.
Меня разворачивает, и я падаю на пол вовремя, чтобы увидеть Кейти, ее искаженное до уродливости лицо со всей его безумной ненавистью; она швыряет нож туда, где миг назад стояла я. Туда, где теперь стоит Мэрилин.
Я слышу, как охает Мэрилин. Не от боли – от удивления. Она опускает голову. Рукоятка торчит из ее груди. Потом она поворачивает лицо ко мне. Пытается улыбнуться, а я с пола слышу ее булькающее дыхание.
– Беги, – шепчет она, а потом, словно марионетка, у которой обрезали веревочки, падает на пол.
Я не бегу. Не могу бежать. Набегалась. Я отрываю глаза от сокрушенного тела моего прекрасного друга, а потом я кричу. Я слышу шум, да, это я, но звук приходит откуда-то из другого места, из кого-то другого, откуда-то издалека. Я перестала мыслить рационально. Теперь я орудие чистой боли, я вскакиваю и уже крепко стою на ногах, а потом прыгаю на Кейти, вес моего тела нас обеих припечатывает к полу, вес, от которого у нее перехватывает дыхание. Я хватаю руками ее за горло и начинаю душить.
Мэрилин, Даниель, Ава, я. Все эти годы. Вся моя жизнь. Кейти отчаянно сопротивляется, но моя хватка тисками сжимает ее тонкую шею. Я вижу страх в ее глазах, и наслаждаюсь этим.
– Сдохни, Кейти Баттен! – бормочу я сквозь сжатые зубы, сквозь слезы, которые набегают на глаза. – Сдохни, грязная сука!
Кейти задыхается, жуткие звуки производит ее смятая трахея, она пытается дышать, но моя хватка все крепче. Мышцы мои вопят от напряжения. Я ее убью. Я знаю это. И мне это доставляет удовольствие.
– Мама, нет! – Руки хватают мои запястья, царапают меня, пытаясь оторвать от нее. – Нет, ма, нет!
Ава. Моя Ава. Она грязная, в соплях, слезах, волосы у нее свалялись, но глаза смотрят ясно, когда хватает меня.
– Ты не убийца. Не дай ей сделать из тебя убийцу. Я люблю тебя, мама! Не делай этого!
Я смотрю ей в глаза, они так похожи на глаза Джона, но еще, за фасадом цвета, в сáмой глубине, так похожи на мои. Моя детка.
– Пожалуйста, мама! – повторяет она. – Пожалуйста!
Я чувствую, как моя хватка ослабевает. Кейти подо мной начинает кашлять, когда я отпускаю ее. Я прижимаю дочку к себе, мы вцепляемся друг в дружку, плачем, а я бормочу: «Все в порядке, все в порядке, детка. Мама с тобой, все кончилось, все кончилось». А сверху уже доносятся голоса, звук быстрых ног на лестнице, и я знаю, что мы спасены.