– Прекрасный драккар, – сказал я Финану, ощущая силу моря, передающуюся через рулевое весло.
– Для тебя да, – ухмыльнулся ирландец. – Господин, тебе всегда нравились корабли.
– Мне нравится этот!
– А вот мне больше по вкусу, когда я могу подержаться за дерево, – проворчал он.
Тем утром мы заметили еще два судна, но оба бросились наутек, едва разглядели большую красную секиру у нас на парусе. Это были то ли рыбаки, то ли купцы, и у них имелись все основания бояться морского волка, несущегося к северу, вздымая штевнем белый бурун. Пусть Дудда предостерегал меня насчет пиратов Манна, но едва ли нашелся такой храбрый дурак, который осмелился бы бросить вызов «Сэброге» с его командой свирепых воинов. Впрочем, большая часть этих свирепых воинов дрыхла, прикорнув между банками.
– Итак, зять, – начал беседу Финан.
– Мой зять.
– Болван сам загнал себя в ловушку, разве нет?
– Так мне сказали.
– Вместе с почти пятью сотнями народу?
Я кивнул.
– Мне вот только что пришла мысль, – продолжил ирландец, – что мы можем втиснуть в это корыто человек сорок помимо наших. Как быть с остальными?
«Сэброга» клюнула носом, и фонтан брызг взлетел из-под корпуса. Ветер крепчал, но ничего зловещего я в нем не чувствовал. Я налег на весло, отклоняя нос немного к западу, так как знал, что под действием ветра нас будет сносить к востоку. Далеко впереди показалось скопление облаков, и Дудда объявил, что они нависают над островом Манн.
– Господин, просто придерживайся этого курса, – посоветовал он. – Так держать.
– Пятьсот человек, – вернулся к разговору Финан.
Я усмехнулся и спросил:
– Тебе не приходилось слышать про некоего Орвара Фрейрсона?
– Нет. – Мой друг покачал головой.
– Рагналл оставил его в Ирландии. С четырьмя кораблями. Один раз он уже напал на Сигтригра и вернулся с расквашенным носом. Так что теперь, как я предполагаю, он просто не дает снабжать Сигтригра продовольствием: не подпускает к форту другие корабли в надежде взять его измором.
– Разумный подход, – согласился Финан.
– А зачем Орвару Фрейрсону четыре корабля? – спросил я. – Непростительная жадность. Его следует научить делиться, не так ли?
Финан усмехнулся. Он обернулся, но земля уже скрылась из виду. Мы находились в открытом море и летели под напором сильного ветра, рассекая зеленые волны со всполохами белой пены. Мы стали морскими волками, обретшими свободу.
– Ее милость будет очень недовольна тобой, – заметил ирландец.
– Этельфлэд? Да, будет шипеть, как дикая кошка, – согласился я. – Но кого мне на самом деле жаль, так это Эдит.
– Эдит?
– Этельфлэд ее ненавидит. Эдит будет очень сложно торчать одной в Сестере.